Ток пробежал по стене позади них. Все резко выпрямились, а Гилби даже шагнул вперёд, словно пытаясь помешать Эльзе говорить.
Немка подняла глаза. «Что-то не так, майор?» — спросила она без интонаций.
Мы все следили за этим обменом репликами, словно толпа на первоклассном теннисном матче, поворачивая головы вслед каждому залпу из одного конца зала в другой. Гилби, должно быть, почти сразу понял, что остановить её сейчас будет выглядеть более подозрительно, чем позволить ей продолжить. «Конечно, нет, фрау Шмитт, если вы считаете это уместным», — сухо ответил он, позволяя ноткам сомнения проскользнуть в голосе.
Эльза отмахнулась. «Её забрали из собственной постели, посреди ночи, прямо из-под носа у телохранителей», — сказала она уже более холодно. «Да, я думаю, это очень важно, не так ли?»
Гилби признал поражение, когда оно было ему прямо в лицо. Без дальнейших колебаний он вернулся на своё место и жестом пригласил её продолжать. Я слегка повернулся на стуле, чтобы видеть не только Эльзу, но и инструкторов.
Немка пришла на лекцию хорошо подготовленной, и она точно взяла её не в библиотеке усадьбы. Там стоял старый ксерокс, на котором мы все делали зернистые фотографии наших главных героев, взятые из газетных вырезок и книг.
У Эльзы уже были фотографии, а значит, она могла взять их только с собой. Она прикрепила их рядком к пыльной доске, чтобы мы могли их видеть.
«Это Хайди Краусс», — сказала она, указывая на студийный снимок девушки, которой на вид едва исполнилось шестнадцать. «Это её отец, Дитер, успешный и богатый промышленник, а это их дом на окраине Дюссельдорфа».
Она излагала подробности ровным, почти клиническим тоном, как, я полагаю, она докладывала начальству, когда служила в полиции. Она почти не заглядывала в свои записи и едва бросала взгляд на Гилби и его подчиненных, когда говорила.
Она рассказала нам, что Дитер Краусс был на Ближнем Востоке в ночь похищения своей дочери, всего за две недели до Рождества. Я вдруг понял, что она говорит об этом Рождестве. Хайди была дома с тремя прислугой и четырьмя личными телохранителями. О миссис Краусс не было ни слова.
Возникли неполадки с датчиками движения по периметру объекта. Они были плохо настроены, из-за чего мелкие животные вызывали ложные срабатывания. Когда система снова сработала незадолго до одиннадцати вечера того же дня, дежурный не сразу предупредил коллег о возможном нарушении безопасности.
Вместо этого он взял фонарик и вышел один через боковой вход, чтобы осмотреть территорию. Там небольшая группа – больше четырёх человек, как предполагалось, но меньше восьми – одолела его и проникла через открытую дверь.
Оставив мужчину, который проводил их к Хайди, используя камеры видеонаблюдения, злоумышленники приблизились к ней. Они применили электрошокер, чтобы мгновенно обездвижить её, затем завернули в одеяло и начали выносить, в то время как остальные члены её охраны, не обращая на это внимания, находились в соседней комнате.
Если бы экономка не вышла в коридор в неподходящий момент, на этом история бы и закончилась. Женщина начала кричать. Злоумышленники выстрелили ей в шею, отчего она погибла практически мгновенно.
Группа личной охраны немедленно отреагировала на сигнал тревоги, выхватив собственное оружие, однако вполне понятно, что они не хотели ввязываться в перестрелку, когда риск случайного попадания в своего руководителя был настолько высок.
Из-за этого у них было мало шансов. Один из них был застрелен, а другой получил ранение в ногу, которое привело к ампутации. Они обменялись выстрелами, но, как сообщила Эльза, сомневались, что попали в кого-то. Конечно, никто из нападавших не был ранен настолько, чтобы помешать им сбежать – вместе с Хайди.
Эльза остановилась и огляделась на нас. Казалось, она не осознавала, что полностью приковала к себе внимание не только класса, но и преподавателей. Они застыли, как экспонат музея мадам Тюссо, только не так реалистично. Если бы Гилби стиснул челюсти ещё сильнее, он бы разбил эти идеальные зубы.
«Итак, фрау Шмитт, какие выводы вы из этого делаете?» — удалось ему выдавить из себя.
Эльза закрыла папку и пожала плечами. «Что телохранители проявили беспечность и совершенно недооценили уровень угрозы для своего клиента», — наконец сказала она.
Гилби сделал глубокий вдох, словно пытаясь сдержать гнев, разгоравшийся, как пламя. Он победил, но я сидел достаточно близко, чтобы увидеть цену этой победы, которая проявилась в дрожании крошечного мускула на его челюсти.
Он отрывисто кивнул. «Очень хорошо, фрау Шмитт», — выдавил он. Прищурившись, он окинул нас взглядом, на всякий случай, вдруг мы вздумаем отпустить какие-нибудь остроумные замечания. «Занятия окончены!»