Я лихорадочно мысленно перебирала слова. «Он приближался к нам с такой скоростью, что я не совсем уверена», — призналась я, — «но мы проехали перекрёсток на длинной прямой примерно в двух километрах от нас, и я почти уверена, что до этого он нас не отставал».
Фиггис кивнул, и Ромундстад сообщил ему, что это был чёрный «Пежо 406». Кто-то ещё запомнил регистрационный номер. Они также записали количество пассажиров.
«Это всё часть учений, да?» — спросил Ромундстад.
Фиггис ухмыльнулся ему: «Нам интересно, насколько вы бодры».
Но когда он снова повернулся вперёд, я заметил тревогу на его лице, нахмуренные брови. Словно почувствовав, что за ним наблюдают, он скосил глаза, и я резко перевёл взгляд на дорогу.
Что-то в выражении его лица меня насторожило, но только вернувшись в поместье, я понял, что именно.
Мы подъехали к грязной парковке за домом, чтобы сменить команду, и обнаружили там ещё одну «Ауди», стоявшую под углом с открытыми дверями. Все стояли вокруг машины и смотрели, как двое мужчин сражаются, словно собираясь на драку.
Я резко остановился, и мы все выскочили. Побежали посмотреть, что происходит.
Маккенна ткнулся носом в лицо майора Гилби и орал на него, размахивая руками. Бледное лицо парня было расцвечено румянцем, словно его ударили по щекам, а на шее вздулись жилы. Майор был настолько напряжен, что на нем можно было гладить рубашки. О’Нил пытался, хотя и безуспешно, успокоить Маккенну и оттащить его.
«Что, черт возьми, происходит?» — спросил Фиггис у Блейкмора, который стоял, скрестив руки, и наблюдал за происходящим, не делая никаких попыток вмешаться.
«О, их сбили какие-то здоровяки на «Пежо», — услышал я ответ Блейкмора. — Похоже, они чуть не съехали с дороги, а Маккенна вовсю твердил, что это опасно».
«Вот именно?» — пробормотал Фиггис. «С нами случилось то же самое».
Блейкмор бросил на него острый взгляд, и вот тут-то моя загвоздка раскрылась в полной мере. Я понял, почему у меня было ощущение, что Фиггис лжёт, когда он сказал, что наш промах был частью плана.
Я всегда хорошо запоминал лица. Я знал, что достаточно мельком увидел мужчин в «Пежо», чтобы узнать их, если увижу снова.
Но если все они были частью коллектива «Эйнсбадена», почему я их раньше не знал?
Не знаю, насколько Гилби был расстроен вспышкой гнева Маккенны или тем, что его ученики подвергались нападкам. Он либо отнёсся к этому очень спокойно, либо не до конца осознавал всю опасность происходящего.
Так или иначе, после этого он отправил машины парами. Больше ни чёрного «Пежо», ни его пассажиров мы не видели. Хотя мы и не упускали их из виду.
Проблема в том, что это не обязательно означало, что их там не было. Возможно, они просто действовали гораздо более скрытно.
Шесть
«Они нас сильно нагружают, — сказал я. — Все эти чертовы глупые упражнения, которые призваны сломать тебя, а не привести в форму. Как будто снова вернулся к чёртовой базовой подготовке».
«И я знаю, как тебе это понравилось», — сказал Шон, и его голос из-за ограничений мобильного телефона прозвучал смутно незнакомо. «Но ведь это не помешало тебе стать лучшим в классе, правда?»
Трудно было уловить скрытые изменения и смыслы в его тоне, не видя его лица. Я не мог понять, то ли я слишком глубоко вникал в его слова, то ли относился к ним слишком легкомысленно.
«Да», — пробормотал я. «Это был настоящий смех».
Я ещё плотнее закуталась в куртку, прижимая телефон к уху, чтобы защититься от ветра. Мне нужно было позвонить Шону после ужина в какое-нибудь уединённое место, но единственное место, где я могла быть уверена, что смогу дозвониться, было на улице, несмотря на темноту и холод.
Я нашёл лестницу, ведущую на крышу, и дверь, запиравшуюся только на засовы, а не на замок с ключом. Почти вся крыша усадьбы была плоской, а фасад составляла невысокая стена.
Я сидел под защитой дымохода, прислонившись спиной к каменной кладке, и одним глазом следил за выходом. Если кто-нибудь обнаружит дверь открытой и снова закроет её, не заметив меня, я, скорее всего, замёрзну там насмерть ещё до утра.
«Ну, как ты справляешься?» — спросил Шон.
«Чем?» — спросил я немного резко. Каким-то образом я понял, что он говорил не только о тренировках. Меня утешало то, что он всё ещё так точно определял мои слабые места. Это всегда было его специальностью.
С первой же минуты, как я его увидела, я поняла, что Шон Майер представляет для меня опасность. Я была одной из трёх женщин, прошедших отбор и попавших на курс спецназа. Шон, как и остальные инструкторы, казалось, сразу же определил нас троих как кандидатов, которые, вероятнее всего, первыми отсеются. В способах их отбора не было ничего естественного.