Старый добрый Фиггис просто чертовски смертелен. Я бы не хотел с ним драться.
Я подождал, пока все снова усядутся с выпивкой. Подождал, пока ребята, которые помогали Маккенне на улице, не вернутся без него.
Подождала, пока я смогу извиниться и пойти в женский туалет, не создавая при этом впечатления, что я туда не собираюсь.
Затем я выскользнул из-за стола и вышел в холодный коридорчик, где располагались туалеты. Я продолжал идти, пройдя мимо них и выйдя через заднюю дверь в конце. Оттуда я обошел ящики с пустыми бутылками и алюминиевыми пивными кегами и направился к входу в здание.
Я почти сразу заметил Маккенну. Он стоял, прислонившись к заднему борту одного из грузовиков Manor. Если я хочу понять, что он имел в виду под своей вспышкой гнева, то, решил я, лучше всего сделать это, пока он полуразрезан и дезориентирован.
Я подошёл к нему. При моём приближении он вытащил пачку сигарет и прикурил одну от одноразовой зажигалки, приложив руку к пламени. Он всё ещё немного неуверенно стоял на ногах, но, услышав мои шаги, поднял голову и пристально посмотрел на меня.
«Чего тебе надо?» — спросил он. Не грубо, но и без той невнятной речи, которая была характерна для его прежней речи. Я понял, что в его голосе слышалось смущение, словно он поддался на какой-то дешёвый трюк эстрадного гипнотизёра перед своими товарищами.
«Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке», — сказал я.
«Я в порядке», — коротко сказал он.
Я подождал немного, но он не собирался продолжать. Я засунул руки в карманы джинсов и мотнул головой в сторону входа в бар. «И что это было?»
Он пожал плечами, словно пытаясь размять затекшую шею. «Просто немного выпил, вот и всё», — сказал он, затягиваясь сигаретой и выпуская дым через ноздри.
Если это так, подумал я, то почему он сейчас абсолютно трезв? Я чуть не остановился на этом, но не мог упустить возможность. «Что вы имели в виду, когда говорили, что здесь умирают люди?» — осторожно спросил я и, чтобы не наводить на мысль, добавил: «Кто умер?»
Лицо Маккенны стало непроницаемым. Он сделал последнюю глубокую затяжку и бросил недокуренный окурок на пол, затаптывая его с большей энергией, чем требовалось для выполнения задачи. Затем он поднял взгляд и уставился на меня, его
Глаза проницательные. «Ты действительно хочешь знать?» — спросил он. «Почему бы тебе не спросить их?»
Он кивнул куда-то мне за плечо, оттолкнулся от двери багажника и направился обратно к бару.
Я повернулся и пошёл в указанном направлении. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как на другой стороне площади завёлся тёмный «Пежо». Он быстро тронулся с места, и водитель не включал фары, пока машина не проехала почти половину дальней улицы.
Тем не менее, света, льющегося из окон бара и окружающих домов, было достаточно, чтобы я мог различить внутри очертания четырех мужчин.
Одиннадцать
На следующий день, во время быстрых учений по высадке автобусов под дождём за особняком, Фиггис вернулся к своему обычному расслабленному виду. Настолько расслабленным, что я начал сомневаться, не почудилось ли мне прошлой ночью. Один взгляд на настороженное лицо Маккенны убедил меня, что нет.
Казалось, юноша избегал общения со всеми больше, чем когда-либо. Другой ученик, возможно, счёл бы его глупый вызов Блейкмору пьяной бравадой, но Маккенне было трудно отпустить ситуацию. Возможно, дело было в том, что он был далеко не так пьян, как притворялся.
И учитывая это, чего он надеялся добиться, затеяв драку с Блейкмором, кроме сотрясения мозга и швов? Чем больше я обдумывал это, тем больше приходил к выводу, что в его словах в баре был какой-то расчет. Это были не просто бессвязные бредни. В них был смысл. Послание. Но было ли это о Кирке? И если да, то кому оно было адресовано? Я понятия не имел.
Я включил телефон и попытался дозвониться до Шона, когда мы вернулись из деревни, но его мобильный звонил без ответа, пока наконец не переключился на голосовую почту. В растерянности я оставил ему короткое сообщение, сказав, что позвоню утром. Я попробовал ещё раз перед завтраком, но он всё ещё не отвечал.
Впервые с момента приезда в Германию я почувствовал себя отрезанным и одиноким.
Казалось, физкультура с каждым днём становилась всё сложнее, что не помогало. Сегодня утром один из парней собрал вещи и ушёл вскоре после нашего обычного предрассветного марафона, заявив, что у него обострилась старая травма спины. По пренебрежительной реакции Тодда на его уход было ясно, что персонал считал, будто он просто не справится.
И вот я стоял, пытаясь уберечься от дождя, стекающего по моей шее, пока мы всей группой наблюдали, как Ромундстад, Крэддок и двое других быстро подъехали на одной из школьных «Ауди» и, обеспечив себе необходимую защиту, вытащили Тодда с заднего сиденья.