– Мама, ну пожалуйста. Я больше не буду убегать, никогда-никогда! Ну сделай что-нибудь!
Лиана Степановна только головой качала.
Так они плакали друг против друга, минуты две, не больше… а потом
Пиворас сказал:
– Ладно, я тогда пойду. Не теряй, я вернусь сегодня. Честно.
Мама кивнула: верю, ступай.
В квартире у Марины Васильевны царили мир и покой. Непонятные дела с пространством: все где-то устроились, и никто никому не мешал,
Евгений кашеварил на кухне, не обращая решительно никакого внимания на шум с улицы.
Зато Марина обращала. Она смотрела, как подъезжают служебные машины, как курит у соседнего подъезда команда здоровенных мужиков в камуфляже и черных масках.
Зазвонил телефон.
– Да!
– Марина Васильевна, с вами говорит начальник управления внутренних дел Большой Ольховки Сбитень Александр Иванович. Предлагаем немедленно освободить детей.
– Это мои дети.
– Перестаньте молоть чепуху! Тут ваша сестра, она говорит, что у вас никогда не было детей.
– А теперь есть.
– У вас там, наверное, шагу негде ступить да еще вонь от кошек!
Немедленно освободите детей.
– У нас вполне просторно и уютно, зайдите и убедитесь сами.
– Вы предлагаете обменять меня на заложников? Согласен, встречайте.
– Нет никаких заложников, они мои дети, они домой пришли, вы совсем тупой?!
В трубке пошептались, заговорила Наташа:
– Тетка Мика, послушай их. Ну пускай ребятишки выйдут. Разберутся люди и обратно их тебе вернут…
– Наташенька, ты ведь сама не веришь в это, зачем меня обманывать!
– Мариночка, ты не в себе, ты устала. Ну давай я к тебе войду, все хорошо будет, успокойся!
В окна ударили столбы света. Хрипло огласил окрестности мегафон:
– Всем посторонним покинуть район операции. Повторяю: всем немедленно покинуть оцепленную территорию. Гражданка Кулик, предлагаем немедленно сдаться, иначе мы начинаем штурм.
– Мама! – заголосили дети. – Мамочка!
– Ма, не подходи к окну! – предупредила Кира.
Звякнуло стекло, что-то просвистело рядом с ухом, взорвался плафон на кухне.
– Всем на пол! – велела Марина Васильевна.
Снайпер выстрелил для острастки, чтобы сумасшедшая тетка не вздумала торчать у окна. Он собирался выстрелить еще раз, как чей-то голос прогремел: “Отставить пальбу!”
Сбитень и все прочие в недоумении посмотрели на участкового.
– Вы совсем ё…у дались, что ли? Там дети.
– Иди на х…й, старлей.
Лопаницын пошел к подъезду, встал и сказал:
– Хрен кто сюда войдет.
Рядом с ним встала Галка. Боборыкин, немного помявшись, тоже встал на защиту подъезда. Совершенно непонятным образом материализовался
Пиворас и еще Андрюшу с собой привел. Андрюша тут же намекнул Галке, что она похудела.
– Это кто? – поинтересовалась Геращенко у Пятачка.
– Альбин Петрович, надо полагать, – пожал плечами участковый.
На этом запись в народное ополчение не завершилась. Посланные Лианой
Степановной для страховки барчука Одинаковы-с-лица во главе с
Аскольдом чинно прошествовали мимо милицейского наряда и закрыли фланги.
– Аскольд Герольдович, – представился мамин секретарь.
– Николай, – хором сказали оба Коли.
– Это со мной, – объяснил Пиворас.
Бухта долго наблюдал этот балаган со стороны, потом плюнул – и рванул на помощь защитникам. Все равно пять тысяч пропали.
– Лопаницын, хватит вые…ываться, собирай свою дружину и уматывай,
– приказало начальство после нескольких минут бесполезного ожидания.
– Геращенко, тебя тоже касается. А юноше простим на первый раз.
– Что, и майора мне не присвоите?
– Пятачок, не нарывайся, – краем рта прошипела Геращенко.
Лопаницын же не зарывался, он прикидывал и так и эдак, чтобы уйти живым и в тюрьму не попасть, и ничего не складывалось. Вот, блин, слетелись, блюстители порядка…
Слетелись?
Он посмотрел на небо. Солнце уже укрылось за горизонтом, дома из розовых стали синими, комары зазвенели.
– Слышь, парень, – обратился он к Бухте.
– Леонид.
– Вот что, Леонид. Иди отсюда… Да не ерепенься, я не договорил. В первом подъезде есть люк на крышу. Видишь, пятно световое внизу? Это прожектор на крыше. Так вот, этот прожектор надо развернуть в сторону стадиона.
– Пятачок, ты что придумал?
– Свет в окне – помощь врагу, – ответил Петр невпопад. – Только быстрее, Леня, пока нас не ухлопали… Ребята, нам бы минут десять протянуть… Эй, начальник, погоди немного, у нас один испугался!
Десяти минут ждать не пришлось. Едва прожектор изменил положение,
Сбитень заорал:
– Что там такое?
– Ничего, – ответил участковый. – Мы подмогу вызвали.
– Какую подмогу, Лопаницын? Ты что творишь? Мне твои выходки уже поперек горла. Ты у меня завтра же под трибунал пойдешь, затейник х…ев.
– Какой трибунал? – вдруг осенило участкового. – Вы соображаете, что говорите? У вас есть санкция прокурора на операцию? Вы знаете, сколько сейчас времени? Вы уровень шума превышаете, двенадцатый час уже! Да я на вас все городские газеты натравлю, и областные тоже! У меня брат на Первом канале работает, вас в “Человеке и законе” заклеймят…
Галка подумала, слушая весь этот бред, что Аскольд Герольдович – это очень сексуально. И кольца на пальце нет. И выглядит очень даже…
– Вы замужем не были? – спросил вдруг Аскольд.
– Очень туда хочу, – потупилась Геращенко.
И вдруг народ заволновался сильнее, шум начал нарастать, и кто-то крикнул:
– Смотрите!
Все пространство над двором потемнело, воздух наполнился утробным гудением бомбардировщиков, и в свете фонарей и милицейских прожекторов все увидели полчище летающих многоруких людей.
– Свет! Жизнь! Ура! – вопили Хрущи.
– Огонь! – последовал приказ, и все вооруженные люди, готовые начать штурм квартиры номер тридцать четыре, начали беспорядочно лупить по налетевшим врагам.
Поднялся невообразимый гвалт и вой. Летуны падали вниз, разбивались и разбрызгивали вокруг себя вонючую жижу, чересчур впечатлительные падали в обморок, вопила сигнализация припаркованных вокруг автомобилей, матерились омоновцы и прочие служивые люди…
– Не бойтесь, не бойтесь, зайцы, все будет хорошо, мама вас никому не отдаст, не бойтесь, – утешала Марина Васильевна и сама старалась поверить, что там, снаружи, наконец во всем разберутся и оставят их в покое.
– Ну, ну! Я вам песенку спою! Женя, подпевай: жесткокрылый насекомый знать не знает, что летает, деревенский даун Яша, аксельбантами слюна…
Женя подхватил, потом присоединились Кира, Миша, Федька, и вскоре все хором допели дурацкую песенку:
– …к трем китам, несущим землю, подгребает Яша-псих.
За окнами все смолкло.
Ребята лежали на полу вокруг Марины и ждали, что будет дальше. Долго ждали.
Пока не уснули.
сто двадцать семь и еще один
С утра пораньше в дверь начали тарабанить.
– Федька, открой! – пробормотал Семка.
– Сам открой, у меня вся жопа квадратная, я встать не могу, – огрызнулся брат.
– Всем мыть руки и завтракать! – крикнул с кухни Евгений.
– Да откроет кто-нибудь дверь, в конце концов? – крикнула Кира.
Мама Марина лежала на спине и думала, что все хорошо, только плафон на кухне безнадежно испорчен и стекло на балкончике вставлять придется, а это лишние затраты. Потом все-таки встала и пошла открывать.
На пороге стоял Пиворас в сопровождении какой-то женщины, пожилого мужчины и одинаковых с лица молодых людей.
– Привет, – сказал он. – Я придумал, что нужно сделать, чтобы деньги не воровали. Я их тебе давать буду. Знакомься – это мама, это -
Аскольд, а они – наши охранники. Это у вас чем пахнет? Блинами? Дай пожрать! Мужик-то твой дома?..