– Дож, как ты думаешь, Они придут?
– Спасатели? Или…
– В спасателей я уже не верю.
– Правильно делаешь. А эти вот небесные твари придут обязательно, и все повторится снова.
– Вода на исходе…
– Значит, нужно спуститься в подвал, там воды по самое не хочу. А для питья нацедить из протекающей трубы.
– В подвал? О господи!
Винченцо побывал внизу трижды. Первая вылазка за водой была недолгой. К тому же рядом шли Дож, Лоренцо, Софи и два ее сына. Он даже не успел толком ничего рассмотреть. Только отсыревшую штукатурку, обвалившиеся пласты краски и заляпанные грязью перила.
Собственно, удача улыбнулась им на втором этаже. В одной из квартир они обнаружили наполненную ванну, в которой плавала пара больших арбузов. Кто-то решил их охладить к ужину, заткнул сливное отверстие пробкой и ушел по своим делам, предвкушая сочный ужин. Ушел и не вернулся.
Дож и Винченцо пробрались в квартиру, а другие остались снаружи, передавая воду по цепочке. Потом кто-то задел пробку, вода утекла. И пришлось спускаться ниже, а после пробираться вглубь подвала. Крысы начали повизгивать прямо у лестничной площадки первого этажа. Вот тогда Винченцо и увидел, что охраняли и чем обладали эти твари. Несколько тел, будто сломанные манекены, валялись под лестницей. Это были случайные прохожие, понадеявшиеся найти укрытие от ливня в первом попавшемся подъезде. И сразу стало понятно, откуда этот тошнотворный запах.
Тогда, неделю назад, все представлялось самой обычной грозой. В конце лета грозы вовсе не редкость. Быстрые, шумные, вполне привычные. Последняя гроза стала не такой.
– Дож, это что? Ад, спустившийся на Землю?
– Раз уж нас решили для начала отмыть, пока только чистилище. А значит, есть шанс спастись.
– Это вопрос веры?
– Скорее, везения.
– Дож! После третьего раза со мной чуть не случился припадок.
– Все очень просто. Закрой глаза и иди. Дверь в подвал открыта, крысы тебя не тронут.
Полное имя человека, звавшегося Дожем, было Джошуа. Но все привыкли к такому обращению, привык и он сам. Дож был музыкантом, играл на трубе в оркестровой яме городской оперы. Этой работой он занимался почти сорок лет, с момента окончания консерватории. Именно Дож стал опорой для выживших в его подъезде.
Винченцо, для своих Винч, двадцати девяти лет от роду, был, что называется, человеком толпы. В жизни ему пришлось заниматься разными вещами, от подсобных работ на большом аптекарском складе до переноски мебели и установки стеклопакетов. Квартира осталась от родителей и являлась самым большим его богатством. Никчемным Винча назвать было трудно, все же парень старался хоть как-то удержаться на плаву.
Дож страдал от болей в мениске, ему трудно было сгибать ногу в колене. Потому даже вопроса не стояло, кто именно пойдет в подвал за водой. Винч не возражал, он даже представить себе не мог Дожа, пробирающегося по тесным коридорам подвала. Но при этом Винч был объят паникой, потому что очень боялся мертвецов. Как будто мертвецы могли сделать с городом что-то похуже, чем незабываемая гроза.
– Может быть, еще раз попробовать перелезть через балкон и попытать счастья в соседних квартирах?
– Попробуй, попробуй, – проворчал Дож. – Заодно передашь привет Майку, наверное, он до сих пор так и висит, приваренный к балконной раме, будто электросваркой. А может, его уже расклевали вороны.
Майк, старший сын Софи, нарушил правила чудовищной игры на выбывание. За то и поплатился. Теперь Софи постоянно сидит в кладовой для белья, трясет головой и ходит под себя, если Джако, оставшийся младший сын, не успевает подставить фритюрницу, исполняющую роль медицинской утки. Еще у Софи была дочь, но три недели назад она уехала с мужем на курорт. О том, что там произошло, Софи узнала за два дня до начала грозы. Она даже пыталась уговорить сыновей отправиться на Адриатику, но власти честно предупредили, что Восточное побережье закрыто, потому что существует угроза последующих цунами, и родственников погибших допустят к месту трагедии только после окончания спасательных работ. Софи тогда уже стала выпадать из реальности, а сейчас, после потери старшего сына, и вовсе ушла в параллельный мир, чьи картинки заставляют трясти головой и завораживают настолько, что человек не способен контролировать мочевой пузырь.
«Бедная Софи», – подумал в очередной раз Винченцо.
– Ты идешь? – прервал его размышления Дож.
– Я… Может быть, утром? – В голосе Винча звучали просительные интонации, но на самом деле получалось так, что спрашивал он только себя. – Мы ведь до утра сможем продержаться, а с восходом солнца…