«О, Амеранд, мне так жаль».
— Они используют меня, — сказал он. — Я не знаю за что, но не могу просто перебежать на теневую сторону или даже попросить убежища. Как я сумею вернуться когда-нибудь обратно, если сбегу сейчас?
Я — последнее из всех существ во Вселенной, способных ответить на твой вопрос, Амеранд.
— Всё зависит от вас, — произнесла я.
Он кивнул и выпрямился. Несмотря на гражданские одежды, в нём снова чувствовалась военная выправка.
— Я собираюсь вернуться и появиться завтра на своём посту. Вместе с вами. Я подожду и понаблюдаю, кто заметит это и что они будут делать.
Я кивнула:
— Хороший план. — И правда, если он хотел остаться, единственный. — А теперь слушайте меня очень внимательно, Амеранд. Я хочу ясности. Вы помните, что говорили раньше? Что хотите помочь нам?
Он медленно кивнул. И смотрел не мигая.
— Мне необходимо проникнуть в систему связи вашей безопасности, — сказала я. — Мне нужно всё, что касается разрешений на передвижения, записи переговоров между оперативными сотрудниками.
«И если они используют тебя, чтобы каким-то образом переделать свою систему, мне нужен твой идентификационный код для подтверждения».
Амеранд покачал головой:
— У нас записи лишь шестимесячной давности, и у меня не ко всем из них есть доступ. Клерки обнаружат сразу, если кто-то попытается его получить.
— Не важно. Даже немногие окажут помощь.
Он скривил губы, раздумывая и сомневаясь. Затем произнёс:
— Вы можете записать код?
Я активировала экран на внутренней стороне перчатки:
— Диктуйте.
Амеранд выдал несколько длинных рядов букв и цифр. Я впечатала их, зашифровала и сохранила.
Есть кое-что ещё, что мне нужно от тебя, Амеранд.
Я медленно стянула с руки перчатку. Подошла к нему и положила правую ладонь на его висок. Это был интимный жест, более свойственный любовникам. Я смотрела в его глаза — широко открытые, глубокие, такие болезненно-детские. Кожа под моей ладонью была тёплой. Я чувствовала, как слегка царапается пробивающаяся щетина. Медленно я ощутила, как во мне поднимается волна непрошеного, но настоящего и сильного желания.
— Берегите себя, — сказала я. — Если ситуация выйдет из-под контроля, приходите к нам. Мы поможем, клянусь.
В глазах Амеранда засияла надежда, рождённая из глубокого, бездонного горя.
— Благодарю, — шепнул он.
А потом повернулся и бросился бежать. Легко и быстро. Через тоннель. В темноту. С моей микроскопической камерой прямо под волосами. У самого виска.
Я стояла и наблюдала за ним, пока его фигура не слилась в единое целое с другими тенями.
Ториан сидел за изогнутым дугой столом в своей чистой, разумно обставленной и оснащённой всем необходимым личной пассажирской кабине. Он сердито уставился на активную панель прямо перед собой. Через неё он мрачно взирал на мужчину в одежде клерка, чьё румяное, пышущее здоровьем лицо побледнело от страха и чувства вины.
Ториан силился сосредоточиться, и от этого его кожа пылала.
Мужчина практически уничтожил больше, чем даже сам Ториан мог перечислить. Это никак не сказалось на его умении держать себя в руках.
— Как допустили, чтобы это произошло, господин Кейн? — вопрошал Ториан.
Вы знаете, что наделали. Вы знаете, какой урон чуть не нанесли. Вы сами чувствуете это. По лицу Ториана градом катился пот, и шея сбоку по-прежнему горела, невзирая на недавнюю адаптацию ко всем изменениям.
Глава клерков Хаген Кейн отвесил поклон и задрожал. На какое-то мгновение Ториан подумал, что Кейн упадёт на колени. Он почти на это надеялся. Тогда проявились бы наиболее ярко эмоциональные аспекты работы новой организации и можно было понять, воспринял ли их сам Кейн.
— Не знаю, страж, — прошептал Кейн. — Хамад был включён в систему. Были введены команды. Разъединений не должно было случиться.
Ему следовало привезти Кейна на Дэзл. Чтобы полностью синхронизировать работу. Ему следовало постоянно держать Кейна в поле зрения.
— Вы дали Хамаду разрешение вернуться к своим обязанностям прежде, чем позволили всё полностью принять, — категорично заметил Ториан.
— Нет, страж! — закричал клерк, придя в совершенный ужас. — Он дал правильные ответы.
— Значит, он лгал вам.
Заметная дрожь сильного отвращения пробежала по телу клерка.
— Это невозможно.
— Здесь либо одно, либо другое. — Глаза Ториана сощурились. «Только вот что вы сочтёте худшим?»
На лице Кейна отразилось глубокое страдание.
— Не знаю, страж. — В его глазах блестели слёзы.