Теперь у меня было очень мало времени на раздумье. Ведь Колесник ни за что не оставил бы без внимания моё хамское поведение в кабинете следователя!
И я решил действовать незамедлительно.
Уже вечером, возвращаясь домой с работы, следователь Гальченко попал под ранее угнанный грузовик, перебегая Бульвар Шевченко в неположенном месте. Водитель грузовика сбежал с места происшествия и задержать его по горячим следам бравым ментам не удалось.
Этой же ночью в квартиру заместителя Генерального прокурора, расположенную на третьем этаже пятиэтажного дома по улице Горького, охраняемого милицией, никем не замеченные пробрались несколько неизвестных мужчин в масках.
Супруга прокурора этой ночью гостила у дочери, так что он, будучи в квартире один, мирно посапывал на разложенном диване, устав от трудового дня.
В числе трёх «эквилибристов», проникших в прокурорскую квартиру, был и я.
Мы поднялись на третий этаж, со стороны двора, используя альпинистское снаряжение, и, пройдя по не длинному карнизу, осторожно открыли фрамугу окна, воспользовавшись открытой форточкой, а затем неспешно прошли в кабинет прокурора, где на удобном кожаном диване он видел чудесные сны о своём светлом будущем.
Я однажды был у Ивана Ивановича в гостях на дне его рождения и прекрасно запомнил планировку квартиры, что мне несомненно помогло и в этом, конкретном случае.
Оглушив без лишних слов прокурора ударом по голове кастетом, один из моих подельников достал длинную верёвку, после чего мы завернули грузное тело в лёгкий коврик, отодрав его от пола, и, как куклу, спустили с третьего этажа на землю, погрузив в «Мерседес» «Лютого», уже давно пылящийся без дела у меня в гараже на даче.
Уже через 20 минут мы были в только что отстроенном мной доме на Батыевой Горе и затащили тело в специально подготовленный подвал с несколькими горизонтальными ячейками в человеческий рост, расположенными глубоко под фундаментом дома.
Мы засунули в одну из ячеек тело прокурора, освободив его от ковра, который сразу же сожгли.
А затем я провёл мокрой тряпкой по физиономии Ивана Ивановича, в результате чего он пришёл в себя и в ужасе закричал, видимо решив, что находится в гробу.
Крик мгновенно растворился в отделённой мощной плитой от мира бетонной камере.
И в этот момент я включил фонарь и осветил себе лицо.
Увидев меня, Колесник всё понял и, потеряв самообладание, зашёлся в крике ужаса, а я, повернув фонарь в его сторону, с садистским удовлетворением поглядел на своего, теперь уже нейтрализованного врага, а потом спокойно сказал, обращаясь к нему:
- Ну вот, всё произошло так, как я и обещал. Теперь ты, мразь, сгниёшь в этом саркофаге, а может мумифицируешься, как мощи в Печерской Лавре, в то время как я буду любить женщин, сладко есть, веселиться и наслаждаться жизнью!
А теперь живи надеждой: возможно, я буду к тебе наведываться, а возможно, и нет!
Затем я бросил ему на грудь сырую говяжью кость с остатками мяса на ней со словами:
- Вот тебе, как собаке, кость, так что грызи её и прощай!
Иван Иванович громко заорал, забыв о своём величии, а я жестом показал, чтобы мои напарники опустили с помощью специального механизма на ячейки сверху толстую бетонную плиту, скрытые отверстия в которой не перекрывали приток воздуха в ячейку.
В ней был замурован умнейший из умнейших прокуроров, краса и гордость правоохранительной системы республики.
Мы с подельниками поднялись на второй этаж дома, и там я вручил им, жестоким киллерам, на счету которых было не менее десятка трупов, по слитку золота, которыми мы с «Лютым» когда-то разжились в сейфе «Крутого».
На следующий день мы в том же составе наведались в мой дом на Батыевой Горе и спустились в подвал, после чего с помощью механизма подняли плиту над ячейкой, в которой находился Колесник.
К своему удивлению из ячейки я не услышал не только крика, но и даже малейшего шороха, а потому, похолодев от ужаса, решил, что Ивана Иванович каким-то невероятным образом кто-то оттуда «умыкнул».
Но, увы, бездыханное тело прокурора оказалось на месте!
Видимо, в результате сердечного приступа бравый вояка отправился в рай или ад, а, может быть, его омерзительную душу «Высшие Силы» отправили в каменный век.
Итак, 16-го июля 1952-го года моего врага не стало, что не вызвало у меня никакого сожаления.