Затем, минуту помолчав, она продолжила свою речь, сообщив о том, что мои подруги, посовещавшись, решили, что считают неправильным одновременно меня оставить, а предлагают мне в качестве временной хозяйки дачи сохранить рядом с собой зеленоглазую брюнетку Радмилу, которую, по их мнению, я всё-таки выделяю среди них.
Я никак не ожидал подобного предложения и с улыбкой уставился на Радмилу, которая густо покраснела, как маленькая девочка, и скромно опустила глаза.
Сразу воспоминания о прошлой жизни заполнили моё естество, но я всё-таки решил, что раз жизнь продолжается, то надо, чтобы кто-нибудь из ныне близких мне людей какое-то время оставался рядом со мной, а потому я сказал, что если Радмила не против, то с сегодняшнего дня остаётся со мной, хотя ни о какой женитьбе речь идти не может в обозримом будущем, а там посмотрим, как карта ляжет.
Девчонки ещё долго беседовали со мной, получая советы по интересующим их вопросам, а потом разошлись по комнатам.
Среди ночи ко мне пришла Радмила и легла рядом, нежно гладя меня по голове, как маленького ребёнка, так что от этих непривычных ласок я уснул и увидел странный сон, как в прошлой жизни я бреду по тёмным, плохо освещённым улицам города и не могу понять, где же мой дом с близкими мне людьми…
Январь 1954-го года прошёл в крайне напряжённой работе, но теперь я вечерами спешил домой, где меня ждала моя милая подруга Радмила, которая быстро свыклась с ролью хозяйки дачи и следила за обслуживающим персоналом, требуя неукоснительной чистоты и качественного питания для меня.
Я прекрасно видел, что она делает это вполне искренне, так как, вероятно, действительно меня любит, хотя уже не раз сталкивался с болезненными случаями предательства в моей новой жизни.
31-го января 1954-го года, то есть в воскресенье, мне неожиданно позвонил Лев Исаакович, который попросил меня встретиться с ним у него в офисе или у меня на даче.
Я как раз в это время должен был отправляться с Радмилой за покупками, так как она хотела купить себе новую шубу, а потому мне пришлось взять её с собой.
Итак, мы спешно отправились в офис Пассховера, так как по его голосу я понял, что случилась какая-то беда.
Нас с моей дамой радушно встретил старый адвокат, который и до того прекрасно знал Радмилу, но, предложив ей кофе, попросил, чтобы она посидела в одиночестве в комнате для посетителей, так как нам двоим предстоит весьма непростой разговор.
Когда мы остались с ним наедине, адвокат сообщил мне, что у него недавно был в гостях наш общий друг Виктор Сергеевич Коротков, который неожиданно обратился к нему с просьбой стать его адвокатом, так как против него собираются возбудить дело, связанное с якобы серьёзной недостачей в Центральном гастрономе, в которой, как он клялся на Библии, вовсе не виноват.
При этом он также добавил, что причиной всех его бед является Иллария, которая спуталось с заместителем начальника управления по борьбе с хищениями социалистической собственности и спекуляцией (УБХСС) Киева неким майором Носиком и натравила его на своего мужа с целью посадить того и стать единственной хозяйкой всей его недвижимости, хотя и несомненно рисковала потерей имущества в случае его конфискации в пользу государства.
Я же в ответ поинтересовался, верит ли адвокат в кристальную чистоту своего нанимателя, поскольку далеко не был уверен в этом и пачкать свою репутацию из-за какого-то расхитителя государственной собственности не собирался.
Затем я добавил, что поскольку Пассховер – адвокат высокого класса, то пусть и побеспокоится о своём клиенте!
- Но вы же до недавнего времени были друзьями, Игорь! - пробормотал Лев Исаакович. - Ты легко бы мог прижать чинушу, если бы захотел! Так побойся Бога! Ведь там всё мутит Иллария!
- Я предупреждал Вашего клиента, что его жёнушка ещё та штучка и что она его обязательно посадит! Но мой любезный друг послал меня подальше, набросившись с кулаками, после чего продолжил облизывать свою ненаглядную жёнушку! Так что увольте меня, пожалуйста, уважаемый Лев Исаакович от неправовых действий! – заявил я и откланялся, а старый адвокат, пожав плечами, протёр свои очки и укоризненно покачал головой, глядя мне вслед.
Вернувшись в отдел я, конечно, и не думал оставлять дело «Корвета» на самотёк и первым делом поинтересовался личностью этого Носика -любовника Илларии.
Мне быстро предоставили информацию о том, что тому 37 лет, и он ещё лишь полгода назад трудился в должности простого инструктора горкома партии, а затем, почти сразу после ареста Берии, был переведен в УБХСС, как говорили тогда, для укрепления этого важного управления партийными кадрами.