В новогоднее утро я попрощался со своими подружками, так как со второго января 1949-го года должен был приступить к выполнению первого задания, которое мне следовало в этот день оговорить с начальником отдела на конспиративной квартире.
Расставаясь с девчонками, я сообщил им, что уезжаю в длительную командировку, но когда вернусь, обязательно сообщу об этом.
Наконец, оставшись один, я прилег на кровать и долго думал о том, что уже совсем скоро может так случиться, что дни мои будут сочтены. Ведь меня не зря готовили к сражению с серьёзным противником, который, в случае моей ошибки, незамедлительно ей воспользуется, так что всё может окончиться для меня летальным исходом!
Но теперь я был совсем не тем интеллигентом из прошлой жизни, который старался решать все возникающие проблемы мирным путём, а потому вовсе не корил себя за опрометчивость при принятии решения о сотрудничестве с правоохранительными органами.
Теперь я был бойцом невидимого фронта, натасканным опытными инструкторами, как охотничья собака на добычу, и моё сердце ускоренно билось в предвкушении сражения с изощренным врагом!
Незаметно для себя я уснул, утомлённый ночной оргией.
Всю ночь мне снились какие-то кошмары: я сражался с жуткими монстрами, пробираясь сквозь непроходимые джунгли.
Утром я проснулся весь в поту от того, что меня кто-то неведомый будто тряхнул за плечи.
В этот момент часы с кукушкой известили, что уже восемь часов утра, так что мне следовало спешно собираться на запланированную встречу с руководством.
Без десяти десять я дошёл до перекрёстка улиц Ленина и Пироговской и, перейдя дорогу, вошёл в парадное массивного здания, отделанного коричневым гранитом, которое возвышалось над другими домами.
Поднявшись на трясущемся от старости лифте на пятый этаж, ровно в десять часов утра я позвонил в дубовую дверь, к которой был прикреплён указатель с цифрой 17.
Дверь открыл Иван Иванович собственной персоной, отметив мою пунктуальность, после чего мы с ним проследовали по длинному коридору в просторную гостиную комнату, которая, как мне почему-то сразу стало ясно, было в квартире не одна.
Комната была богато обставлена старинной мебелью из красного дерева с мраморными столешницами. Посредине стоял большой обеденный стол в окружении шести стульев.
В комнате у стены возвышались два кожаных кресла и такой же диван.
Несмотря на мою наблюдательность было трудно определить, обжита ли квартира, или ей пользуются только в особых случаях.
Так или иначе, но в это время в ней мы были с шефом наедине, так что могли говорить обычным голосом, не переходя на шёпот.
Иван Иванович тут же приступил к беседе, будничным голосом сообщив, что мне предстоит выполнить первое, достаточное простое задание, связанное с операцией по внедрению в чуждую мне среду.
Я вопросительным взглядом посмотрел на Ивана Ивановича, а тот начал неспешно и доходчиво объяснять, что для выполнения задания с этого момента я должен буду стать на время другим человеком.
Вслед за этими словами на стол лёг новенький паспорт с моей фотографией, в котором чёрным по белому было написано, что его владельцем является Снопков Игорь Степанович. Там же была указана моя настоящая дата рождения, то есть 8-е января 1920-го года.
По паспорту я был украинцем, родившемся в Киеве.
В новом военном билете было указано, что я был призван в армию в том же году, что и в новой реальности.
По легенде, закончив войну в должности старшины, я служил в Германии, будучи адъютантом-водителем у полковника из штаб-квартиры СВАГ, размещающейся в берлинском районе Карлсхорст.
Полковник ранее командовал полком, в котором мы с ним дошли до Берлина.
По месту службы я стал лейтенантом, благодаря моему покровителю.
Моя служба проходила без проблем, пока я, будучи сильно пьяным, не избил двух гражданских немцев, не поделив с ними какую-то девицу в ресторане, причём нанёс им серьёзные побои.
В результате этого инцидента я был доставлен военным патрулём на гауптвахту и мне грозила ссылка в штрафбат.
От штрафбата меня спас мой покровитель – полковник, который молниеносно подготовил документы на мою демобилизацию по месту жительства до войны, то есть направил в распоряжение Киевского городского военкома.
Согласно легенде я в Киеве я жил до войны с родителями, которые погибли в результате бомбёжки поезда, на котором они эвакуировались.