С трудом поднявшись с ложа, я вновь подошёл к зеркалу и внимательно всмотрелся в него. Перед собой мне вновь довелось увидеть слегка небритого молодого человека в чёрных семейных трусах и белой майке, которые в наше время уже давно никто не носил.
Повторно осмотрев комнаты, я не увидел ни газовой плиты, ни телевизора. Зато на почётном месте в гостиной стоял поблёскивающий лаком старинный радиоприёмник «Телефункен Супер 166WK», который широко использовался в сороковых годах 20-го столетия.
На отдельно стоящей тумбочке мной был обнаружен черный допотопный телефон. На его диске, помимо цифр, были нанесены буквы русского алфавита: А, Б, В, Г, Д, Е, Ж, И, К и Л. Буква "З" отсутствовала, видимо потому, что визуально напоминала тройку.
Подняв массивную трубку телефона и приложив её к уху, я услышал с некоторой задержкой зуммер и понял, что телефон включён в какую-то допотопную АТС.
Недоумённо пожав плечами, я открыл дверцу старого шкафа в прихожей, где обнаружил шинель и форменную одежду с погонами старшего лейтенанта, причём на мундире красовались орден Красного Знамени и ордена Отечественной Войны I и II степени, а также колодка с многочисленными медалями.
Мне сразу стало ясно по продольной чёрной полосе на погонах, что мой визави из сороковых годов был военным и служил в технических войсках (как мне было известно, в то время более дифференцированного разделения по техническим родам войск не существовало).
Из внутреннего нагрудного кармана кителя я достал портмоне довольно больших размеров, в котором нащупал пачку огромных банкнот, согнутых пополам. В портмоне имелось несколько отделений для купюр и кармашки для мелочи.
В одном из отделений портмоне я также обнаружил военный и партийный билеты некоего Петровского Игоря Викторовича.
В шкафу также лежал наплечный вещмешок, в котором находилась кожаная папка с документами, которые требовали более тщательного изучения.
Мне было хорошо известно из прошлой жизни, что 13 декабря 1947-го года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «Об отмене карточной системы и денежной реформе». Я также знал, что денежная реформа в декабре 1947-го года была проведена с целью изъятия из обращения избыточного количества старых денег и замены их новыми, полноценными деньгами, поскольку старые деньги подверглись обесценению в период Великой Отечественной войны.
Также на опыте нашей семьи я знал, что данная реформа носила конфискационный характер.
В памяти сохранилось неприятное событие в жизни нашей семьи, которое случилось, когда мне было всего пять лет.
Тогда, незадолго до реформы 1947-го года, мой отец, опасаясь репрессий, продал нашу недостроенную дачу в районе престижной Дачи Кульженко (ныне площадь Шевченко) одному генералу МВД, который наверняка знал о предстоящем обесценивании денег.
Я помню огорчение моих родителей из-за того, как их «облапошил» солидный чин, практически среди бела дня украв у нашей семьи значительную сумму денег!
Сейчас же я обратил внимание на то, что огромные купюры в портмоне чем-то напоминали царские деньги.
Кстати, после реформы они быстро получили в народе название "сталинские портянки".
Качество их производства по тем временам считалось очень высоким (плотная бумага, множество защитных признаков). Несмотря на архаичный дизайн, купюры в полной мере подчёркивали коммунистическое устройство государства.
Изображения на банкнотах номиналом 1, 3 и 5 рублей были выполнены вертикально, а на 10, 25, 50 и 100 рублях - горизонтально. На всех купюрах изображался советский герб, а на крупных номиналах присутствовал также портрет Ленина (в том числе на водяных знаках).
Насколько мне не изменяла память, по аналогии со всеми советскими купюрами банкноты номиналом 1, 3 и 5 рублей назывались государственными казначейскими билетами, а банкноты более крупного номинала - билетами Государственного Банка.
Но это было совершенно несущественным по сравнению с тем, что на всех купюрах на месте их выпуска я увидел ожидаемый мной оттиск «1947 год».
Окончательно опешив, я только через некоторое время сообразил, что сдвиг во времени между миром, откуда я родом, и параллельным миром, куда невообразимыми путями попал, составляет ровно 22 года, из чего следовало, что мой двойник, в которого предположительно вселилась моя душа, родился не в 1942-м, а в 1920-м году!
Я, будучи в очередной раз ошеломлённым неожиданной информацией, никак не мог сопоставить все эти события между собой, но всё же сообразил, что, видимо, мне доведётся вновь прожить сознательную жизнь, зная наперёд о всех главных событиях, которые уже когда-то происходили!