На этом мы распрощались, и я направился в сторону своего дома, собираясь по дороге наведаться за гаджетом.
Получив его по «живой почте», я положил устройство в сумку, прикрыв личными вещами, а затем неспешно почистил и смазал пистолет, после чего положил его в кобуру, которую повесил на плечо.
Мне оставалось сообщить «Лютому о том, что я незамедлительно направляюсь на дачу.
Он попросил меня не задерживаться, и в его голосе я услышал неприкрытую тревогу.
Было ясно, что шеф очень боится за свою жизнь, то есть его слова о том, что «Горгона» жестокий и опасный киллер, наверное, соответствовали действительности.
Итак, не было никаких сомнений, что меня ждёт схватка не на жизнь, а на смерть!
При этом я прекрасно понимал, что удачный исход дела сделает меня для «Лютого» незаменимым человеком со всеми вытекающими отсюда преимуществами.
В случае же гибели меня просто-напросто ждало чёрное безмолвие, и я даже не увидел бы слёз, пролитых Анжелой, и радостной улыбки на лице отвергнутой мной из-за боязни засветиться перед «Лютым» Майи Николаевны.
Вскоре дача шефа неожиданно стала похожа на муравейник, так как и за её периметром, и во дворе бродили люди.
Но это никак не напоминало броуновское движение, так как всё было строго направлено на охрану объекта.
Часть охраны находилась за периметром дачи, следя, чтобы никто не перебрался через высоченный забор, ворота в котором были закрыты намертво, а в охранном помещении постоянно находились трое вооружённых до зубов охранников.
Двор также постоянно обходили патрули группами по три человека.
Ночью подходы к зданию освещали прожектора, так что казалось немыслимым преодолеть незамеченным расстояние от забора до дома с любой его стороны.
На каждом этаже дома дежурили по два охранника с пистолетами ТТ.
Решение круглосуточно охранять «Лютого» было принято на сходке руководителей группировки как раз той ночью, когда я приехал на дачу по указанию шефа.
Когда я поднялся на третий этаж, чтобы доложить ему о своём приезде, то увидел двух его телохранителей, которые сообщили мне, что следует подождать, пока не закончится «совет блатных».
Именно на этой сходке и было решено выделить для охраны дачи по одному охраннику от каждого лидера группировки, то есть всего двенадцать вооружённых до зубов бандитов.
Кроме того, в распоряжении самого «Лютого» было не менее пяти уголовных элементов, не считая двух телохранителей и меня.
Таким образом, получалось, что встречать «Горгону» было призвано около 20-ти вооруженных людей, для которых человеческая жизнь не стоила даже копейки!
Подельники разошлись довольно быстро, держась общей группой, словно стадо гусей, и мне казалось, что всех их объединяет холодящий страх за свою драгоценную жизнь.
Мне удалось с помощью гаджета сделать лишь пару снимков этой толпы, так как большее было сопряжено с опасностью выдать себя.
Именно после этого в доме появилось большое количество охранников, которые в нём дневали и ночевали.
Всей этой камарильей руководили телохранители «Лютого», а я круглые сутки был в его личном распоряжении, не вмешиваясь в хозяйственные нужды.
Жена и дочь хозяина также постоянно находились в доме, так как им было строго настрого запрещено покидать дачу по личным делам в городе.
В общем, можно было сказать, что во владениях «Лютого было объявлено «военное положение»!
В один из дней я обошёл дачу, окружённую по периметру массивным, сплошным забором с кирпичными столбами, возвышающимися на 30 см над забором.
Разрушить даже фрагмент такого забора было невозможно. Так что казалось, что дача представляет собой непреступное сооружение, и «Горгона» не решится на её штурм, предпочтя напасть на «Лютого», когда он будет находиться вне дачи.
Но постепенно я поставил себя на место бандита, жаждущего мести, и стал думать, как бы сам поступил в этом безнадёжном деле.
Всё оказалось достаточно просто, так что я даже удивился, как сразу не решил задачи.
Человеку, решившему перебраться, через массивный, высокий забор, был необходим лишь большой кусок прочной верёвки, которая легко могла бы выдержать вес его тела!
Для проникновения на дачу на её конце следовало связать затягивающуюся петлю, окружность которой могла легко охватить возвышающееся над забором массивное окончание столба.