Я, продолжая крутиться, как волчок, решил в ближайшее время снова встретиться с «Крутым» и, как и обещал, рассказать ему о том, что происходит в окружении «Лютого».
В процессе нашего очередного разговора в ресторане я сообщил авторитету, что за время моего отсутствия в Киеве ничего особенного не произошло. Шеф же обеспокоен содержанием предсмертной записки телохранителя и пытается любыми путями достать её копию.
Помрачневший «Крутой» в полном молчании выслушал меня и неожиданно, потеряв над собой контроль, сорвался и заявил с ненавистью в голосе:
- Бог ему в помощь!
Придя в себя и собравшись с мыслями, он, как бы между прочим, поинтересовался, не помню ли я фамилию следователя, который ведёт дело о происшествии на даче «Лютого»?
Я задумался, делая вид, что пытаюсь её вспомнить, а затем сказал, что, к сожалению, не помню, но у меня она где-то записана, так что как только её разыщу, то сразу же сообщу ему.
Разговор подошёл к концу, но я решил прозондировать почву насчёт агентов, представив их «Крутому», как и «Лютому», моими друзьями, повторив всё то же, что и шефу, и тут же заметил заинтересованный блеск в его глазах.
Выдержав паузу, я сказал, что пообещал друзьям подыскать им работу у своего шефа, но не уверен, что им у него будет лучше, чем у «Крутого».
Тот в ответ осклабился и попросил рассказать ему, где они служили и как давно я их знаю?
Повторив всё, слово в слово сказанное «Лютому», я услышал от «Крутого» ожидаемую мной фразу о том, что он хотел бы переговорить с моими друзьями прежде, чем я представлю их его подельнику.
Я сделал вид, что никак не могу решиться на это, а потом махнул рукой и сказал:
- Если Вы действительно в них заинтересованы, то я не могу Вам отказать в этом, так что пусть так и будет!
«Крутой» расплылся в улыбке и заметил, что с каждым днём всё больше рад нашему знакомству и очень сожалеет о том, что почему-то отказался от предложения упокоенного «Сивого» познакомиться со мной раньше «Лютого», а потому постарается в дальнейшем избегать подобных грубых ошибок.
Мы расстались с ним вполне довольные друг другом, договорившись при первой необходимости встретиться в этом же ресторане.
После этого разговора я пребывал в отличном настроении, представляя себя пауком, паутина которого охватила практически всю группировку «Лютого», хотя и пытался убедить себя в том, что почивать на лаврах, имея дело с этими жестокими людьми, крайне опасно.
Этому меня научил опыт прошлой жизни, в течение которой я нередко обжигался, порой решив, что много умнее других, после чего с большим трудом восстанавливал своё реноме, тратя на это слишком много энергии и нервных клеток, что в конечном счёте привело к тяжёлой болезни сердца, а затем тяжёлой операции и, как результат, к переселению моей души в тело двойника!
24-го августа 1949-го года я встретился с Иваном Ивановичем, сообщив тому, что «Крутой» интересуется фамилией следователя, который ведёт дело об убийстве на даче «Лютого», решив, видимо, попытаться выкупить у него копию «предсмертной записки».
Начальник отдела довольно потёр руки и заявил, что эксперт -почерковед готов написать нужный текст, так что теперь очередь за мной, а я, не пряча дело в долгий ящик, тут же набросал «посмертную записку», которую уже несколько дней анализировал в своём мозгу.
В «предсмертной записке» говорилось:
- Я, Нестеренко Владимир Сергеевич (погоняло «Косой») перед лицом смерти сообщаю о том, что убил свою любовницу Майю Николаевну Шестакову из-за того, что она не захотела подлить яд в бокал своего супруга, отказавшись выполнить поручение нашего тайного шефа с погонялом «Крутой». Пишу это для того, чтобы очистить душу перед судом Божьим! Не поминайте лихом. Подпись.
Иван Иванович перечитал текст и улыбнулся, явно согласившись с его содержанием.
Он аккуратно сложил лист пополам и вложил в свою папку, а затем сообщил мне, что фамилия следователя Кондратюк Петр Петрович, добавив, что оригинал «предсмертной записки» будет готов уже завтра утром, так что я уже сегодня могу сообщить «Крутому» интересующие его данные о следователе.
Мою встречу с агентами в его присутствии начальник отдела назначил на утро воскресенья, то есть на 26-е августа 1949-го года.
Я тут же позвонил «Крутому» по телефону-автомату, сообщив должность и фамилию следователя, которые якобы с большим трудом нашёл среди каких-то записей.
Забегая вперёд, хочу сообщить, что в процессе нашей встречи с агентами Иван Иванович рассказал, что «Крутой», воспользовавшись своими связями в органах, таки вышел на следователя и получил от него за основательную сумму денег «копию «предсмертной записки «Косого», причём следователь, якобы в знак благодарности за щедрую оплату его трудов, сообщил авторитету, что его начальник уже снимал для кого-то копию с этого документа, что наверняка заставило «Крутого» думать, что и тут «Лютый» обошёл его, а потому обладает страшным компроматом, с помощью которого может помножить своего врага на ноль, сделав предъяву во время очередной сходки!