Они тут же согласились на очередную встречу, заявив, что готовы к новым свершениям.
Я набрал номер «Крутого» и сообщил, что мои друзья уже приехали в Киев и находятся у меня дома, так что готовы встретиться с ним там, где он скажет, в определённое время.
Тот тут ответил, что будет нас ждать в ресторане «Ривьера в районе восьми часов вечера, причём закажет столик сам.
На этом мы распрощались, и я предложил «гостям» поспать до пяти часов вечера, так что они улеглись на ковёр прямо на полу, так как для двоих гостей у меня спальные места не были предусмотрены.
Время до вечера пролетело мгновенно, и в назначенный срок мы прошли в ресторан, где нас с распростёртыми объятьями встретил метрдотель, узрев работников прокуратуры в парадной форме.
Он провёл нас в отдельный кабинет, где был сервирован круглый стол на шесть персон.
За ним уже находилась «Трёхголовая гидра» в составе «Крутого», «Адвоката» и «Железяки», и я подумал, что в меру осторожный «Крутой» решил протестировать предложенных ему сотрудников совместно со своими корешами.
Интересно было увидеть реакцию бандитов на прокурорскую форму. Все они, также как и «Лютый», опешили, но быстро пришли в себя от неожиданности.
После обмена рукопожатиями мы уселись за стол, и «Крутой» предложил тост за встречу, после чего коньяк полился рекой, а гости с удовольствием принялись уплетать невиданные продукты, заметив, что даже в Германии не ели такую икру и балыки!
А затем начался форменный допрос агентов, которые весьма успешно справлялись со своими ролями.
Я же всматривался в весьма представительное лицо «Адвоката» и более простое лицо прожжённого афериста «Железяки», на котором клейма некуда было ставить.
Агенты были прекрасно подкованы в юриспруденции и без труда отвечали на провокационные вопросы «экзаменаторов».
По просьбе «Адвоката» Ростовцев рассказал о Нюрнбергском процессе над бывшими руководителями гитлеровской Германии, который, по его словам, проходил с 10 часов утра 20-го ноября 1945-го года по 1-е октября 1946-го года в Международном военном трибунале, разместившемся в «Зале 600» нюрнбергского Дворца юстиции.
Первый список обвиняемых был согласован на конференции в Лондоне 8-го августа 1945-го года. В него не вошли ни Гитлер, ни его ближайшие подчинённые Гиммлер и Геббельс, смерть которых была твёрдо установлена, но Борман, который предположительно был убит на улицах Берлина, обвинялся заочно.
Видя, что тройка бандитов с интересом слушает его, Ростовцев рассказал о том, что правила поведения советских представителей на процессе устанавливала «Комиссия по руководству работой советских представителей в Международном трибунале в Нюрнберге». Возглавлял её замминистра иностранных дел СССР Андрей Вышинский.
В Лондон, где победители готовили устав Нюрнбергского трибунала, делегация из Москвы привезла утверждённый в ноябре 1945-го года перечень нежелательных вопросов. В нём было девять пунктов. Первым пунктом был секретный протокол к советско-германскому договору о ненападении и всё, что с ним связано. Последний пункт касался Западной Украины и Западной Белоруссии и проблемы советско-польских отношений. В результате между представителями СССР и союзниками заранее была достигнута договорённость о вопросах, подлежащих обсуждению, и согласован список тем, которые не должны были быть затронуты во время судебного процесса.
Главным обвинителем от СССР был Р. А. Руденко а его заместителями генерал-майор юстиции И.Т.Никитченко и полковник юстиции Ф. Волчков, в состав группы которого входил и сам рассказчик.
Бандиты уважительно посмотрели на него и переключились на Струкова, который рассказал, как контролировал грузопотоки из Германии в СССР, причем прекрасно знаком с тем, какие эшелоны с немецким добром отправляли домой военно-начальники, не отказывающие себе ни в произведениях искусства, ни в драгоценностях.
Он также рассказал, что хорошо знаком с контрабандой наркотиков на международном уровне, после чего глаза у бандитов засветилась алчным огнём.
В заключение Струков сообщил, что у него сохранились прекрасные связи на таможне, так что он легко может договориться о предоставлении коридора в любом месте на западной границе.
Этим он окончательно расположил к себе компанию «Крутого», так что они попросили у агентов их личные дела для краткого изучение, пообещав дать ответ по их трудоустройству не позднее 1-го сентября 1949-го года.