«Лютый» удивлённо посмотрел на «Юриста», а затем перевёл пронизывающий насквозь взгляд на «Душмана», как бы спрашивая его мнение. Тот, потупив взгляд, произнёс, что согласен с предыдущим оратором, и грузно опустился в кресло.
Ситуация становилась неуправляемой, но неожиданно несколько авторитетов поддержали меня, заявив, что не понимают двух предыдущих ораторов, которые стали авторитетами, в основном, благодаря моей рекомендации!
«Лютый» почему-то не стал развивать эту тему, а поставил вопрос на голосование, так что мне показалось, что он, пользуясь ситуацией, пытается добиться отрицательного результата голосования, хотя сам поднял руку «за», что и решило мою судьбу, так как за меня проголосовало пять авторитетов, а его шестой голос по существующему в группировке регламенту при равенстве голосов считался равным двум голосам!
Итак, решение было принято, и я стал равным среди других авторитетов, заняв законно причитающееся мне кресло за общим столом!
«Лютый» коротко представил меня, а затем по существующей традиции предоставил мне слово, так что я тут же приступил к заранее подготовленной мной речи, в которой предложил план реорганизации группировки, чего никто, кроме «Лютого», не ожидал услышать!
Моя обстоятельная речь застала бандитов врасплох, и они больше часа задавали мне разнообразные вопросы.
Отвечая на один из них, я пояснил, что группа каждого авторитета в случае принятия концепции получает дополнительные права, так как руководитель группировки будет лишь контролировать доходы в общак и определять, куда их инвестировать, причём будет обязан отчитываться перед сходкой за каждый потраченный рубль!
После моего выступления восемь авторитетов, включая «Лютого» и меня, согласились с моей позицией, двое, то есть «Юрист» и «Душман», проголосовали против, а ещё трое заявили, что не против сложить полномочия, так как устарели для новых условий функционирования группировки и согласны отойти от дел, получив выделенную им сумму из общака.
«Лютый» согласно кивнул и заявил, что поручает мне подготовить реорганизацию группировки, причём немедленно передаст под моё управление группы, объединённые в одну, руководители которых с сегодняшнего дня отходят от дел.
Таким образом, в новой группировке вместо двенадцати должно было сохраниться девять групп, так как было решено, что остатки группы «Крутого» должны были быть распределены среди других групп по роду деятельности.
Также было принято решение, что приказ по реорганизации группировки должен быть подписан «Лютым не позднее 1-го марта 1950-го года!
На этом сходка завершила свою работу, после чего я в сопровождении агентов выехал ко мне домой, где они пока что проживали, пользуясь моим гостеприимством!
В машине мы между собой не разговаривали, но как только вошли в дом, я предложил своим подельникам немедленно выметаться вон, так как они уже достаточно обеспечены для того, чтобы арендовать себе самые лучшие хоромы в Киеве.
Они пытались объяснить мне, что не были подготовлены к таком повороту событий, который случился на сходке, и посчитали, что я не согласовал вопрос с руководством отдела.
Я коротко заявил, что выполняю лишь указания Ивана Ивановича, так что им не следует казаться глупее алкашей в пивном баре, так как у меня есть уверенность в том, что они действовали при голосовании продуманно и целеустремлённо, так что им ещё придётся объясняться перед начальником отдела по поводу случившегося, когда я получу от него команду на встречу с ним на явочной квартире и сообщу о том, что произошло на сходке.
Спешно собрав свои вещи, «Юрист» и «Душман» вызвали такси, больше не сказав мне ни слова, и исчезли с моих глаз, а я уже продумывал, как с ними поступить в дальнейшем, так как предательства по отношению к себе никогда не прощал!
Уже на следующий день я встретился с Иваном Ивановичем и сообщил ему о том, как складываются дела в группировке, и о странном поведении агентов, что сильно встревожило начальника отдела, который разоткровенничался со мной, сообщив, что оба агента не являются его сотрудниками, а присланы в Киев из Москвы против его согласия, так что он предполагает, что они затеяли какую-то свою игру, желая перевести группировку под управление Москвы, о чём он догадывался с первого дня операции.
Впервые я увидел Ивана Ивановича таким расстроенным. Его лицо казалось растерянным, и мне стало понятным, что он до конца не знает, как разрулить создавшуюся ситуацию.