Он придвигается ближе ко мне, и его карие глаза сегодня скорее зеленые, чем карие, с маленькими золотистыми крапинками, возвышающими их от обычных до необычных. На таком близком расстоянии я также могу разглядеть едва заметные веснушки на носу и щеках, и держу пари, что он был восхитительно милым маленьким мальчиком. Его пряный одеколон окутывает меня, и я расслабляюсь, что опасно, потому что он не меньший хищник, чем два других придурка.
— Может, так оно и есть. — Он заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо, впиваясь своим пристальным взглядом в мой.
Бабочки разлетаются в груди, когда его пронзительный взгляд делает со мной забавные вещи. Когда мы так близко, его напор становится менее пугающим и каким-то более интимным.
— Это какой-то новый хитроумный план? Тактики унижения Кэмдена недостаточно?
Он качает головой.
— Я говорю правду, и Кэм делает то, что, по его мнению, должен, но на самом деле он не такой.
— Да. Конечно. — Фыркаю я.
— Его реакция на тебя глубоко укоренилась, но он находится в сильном конфликте чувств.
— В каком смысле конфликте чувств?
Он проводит кончиком пальца по моей линии подбородка, и я резко втягиваю воздух, когда его электризующее прикосновение обостряет все мои чувства.
— Он привык ненавидеть тебя, — признается он более мягким тоном, его взгляд фиксируется на моих губах.
Я не уверена, было ли это признание преднамеренным или незапланированным, и понятия не имею, является ли оно искренним, но не хочу терять эту связь или что бы, черт возьми, ни происходило между нами прямо сейчас. Особенно, если это даст мне ответы, в которых я нуждаюсь. Медленно поднимаю руку, легко пробегая пальцами по шелковистым прядям его темно-каштановых волос.
— Почему? — шепчу я. — Почему он так сильно меня ненавидит?
Сойер проводит большим пальцем по моей нижней губе, и в этот момент я едва дышу. Нерешительность мелькает в его глазах, но я знаю, что не стоит давить на него. Итак, я жду, проводя пальцами по его волосам, пока он продолжает водить большим пальцем по моей губе, глядя на рот.
— Ты когда-нибудь задумывалась о том, что, возможно, мы на одной стороне?
Мое сердце колотится в груди, страх ограничивает доступ кислорода, пока я размышляю, раскрыли ли они мой секрет.
— Что ты имеешь в виду?
— Может быть, мы…
— Какого хрена? — первобытный рев Кэма отражается от стен, и я подпрыгиваю, когда дверь в спальню сильно хлопает о стену.
Он стоит там, как нечестивое видение, источая опасность и агрессию из каждой поры, и его властное присутствие поглощает весь кислород в комнате. Джинсы обтягивают стройные бедра, рубашка все еще расстегнута, демонстрируя красивое тело, на которое невозможно не пялиться.
Сила нашего притяжения в этот момент неоспорима, и наши взгляды встречаются, словно притянуты какой-то магнитной силой.
Сойер медленно убирает большой палец от моего рта и встает, нарочно поправляя штаны, приподнимает бровь и ухмыляется своему другу.
— Ты перебиваешь, — холодно говорит он, его взгляд устремляется на меня, нарушая противостояние с Кэмом.
Кэм входит в комнату, ноздри раздуваются, а взгляд горит от ярости.
— Что она делает в твоей спальне? Я думал, она, бля*ь, ушла!
Он говорит так, словно меня нет в комнате, пялится на своего друга, откровенно игнорируя меня, и это просто еще одна форма запугивания, ненависти и неуважения.
Ладно, к черту это дерьмо.
На сегодня с меня хватит.
Я хватаю свою сумочку и встаю.
— Я вернулась, придурок, — тыкаю пальцем в его лицо и рычу в ответ. — И ты мог бы это заметить, если бы не был занят другими делами.
Вид того, как Рошель отсасывает ему, с болезненной ясностью воскресают в моем сознании, и я пристально смотрю на него, вкладывая в выражение лица каждую унцию ненависти в сердце.
Жестокая улыбка приподнимает уголки его рта, когда он понимает о чем я. Мне хочется причинить ему боль: до крови царапать ногтями плоть, оторвать яйца и скормить акулам, кусать, шлепать и бить, пока он не превратится в грязную, разбитую мякоть у моих ног.
Жажда причинить боль не похожа ни на что, что я чувствовала раньше, и это говорит о многом, потому что я помолвлена с Трентом и регулярно хочу надрать ему задницу.
Но насилие — это не выход, поэтому я делаю лучшее, что могу в данный момент.
Потянувшись, я обвиваю руками шею Сойера, застав его врасплох, и целую. Это жесткий, страстный поцелуй. Он пронизан всеми ядовитыми эмоциями, гноящимися внутри меня. Если он и возражает, то не подает виду и без колебаний целует меня в ответ.
Отстраняясь, я провожу рукой по его груди и улыбаюсь, словно мой мир начинается и заканчивается с ним.
— Спасибо. За беседы и…
Я позволяю этому повиснуть в воздухе, радуясь, что он не разоблачает мой блеф, задаваясь вопросом, может быть, мы на одной стороне.
Я бросаю уничтожающий взгляд на Кэма и намеренно задеваю его плечом, выходя из спальни Сойера, взволнованная, сердитая, и разочарованная. По выражению лица Кэма было понятно, что сцена свидетелем которой он стал, взбесила его и я надолго запомню искаженное болью выражение красивого лица. Я знаю, что он накажет меня за эту выходку, но сейчас считаю это победой.
— Девочка, ты играешь с огнем. Ты уверена в своих действиях? — спрашивает Джейн на следующее утро во время нашей прогулки по пляжу после завтрака.
— Да. Нет. Не знаю. — Тяжело вздыхая, поднимаю камень и скольжу им по поверхности воды. Легкий ветерок развевает мои волосы по плечам, когда мы продолжаем идти.
— Что, если они расскажут Тренту? Он с ума сойдет, и у тебя настанут плохие времена. — Она пристально смотрит на меня с обеспокоенным выражением лица. — И тогда он начнет еще большую войну с новыми парнями. Не то чтобы я была против этого. Я ненавижу этих придурков за то, что они сделали со мной. То, что они продолжают делать с тобой. Но я не хочу, чтобы ты страдала еще больше, чем сейчас.
— Если они что-нибудь скажут Тренту, я совру, чтобы выбраться из этой ситуации. Он знает, что они что-то вынюхивают, так что не потребуется много времени, чтобы убедить его в обмане. Единственным свидетелем того случая с Джексоном был Оскар, а он никогда бы не сдал меня. Я целовалась с Кэмом в своей машине на пустой парковке, и я поцеловала Сойера в его комнате. Даже если бы Кэм подтвердил это, Трент ожидал бы этого и не счел бы это правдоподобным.
— Я все еще не могу поверить, что ты поцеловала всех троих.
— Я этого не планировала и, действительно, ненавижу их. — Бурчу я, бросая еще один камень в море. — Я действительно не думала об этом.
Кроме, может быть, Сойера. Я кое-что заметила в нем прошлой ночью и не думаю, что он также плох, как другие.
— Но они тебя все равно привлекают.
Я думаю об этом несколько мгновений, пока мы идем, улыбаясь пожилой паре, выгуливающей свою собаку, когда они проходят мимо, держась за руки.
Мне на самом деле не нравятся Сойер или Джексон. Конечно, они горячие парни, и это может быть весело, но в этом нет ничего глубокого. Ни один из них не разжигает ад в моем теле, не погружает мой разум в полный хаос и не заставляет сердце бешено биться, как это делает Кэм.
Я ненавижу то, что меня так влечет к нему.
Что химия, между нами, так сильно ощутима.
Что я не могу перестать думать о нем.
И меня беспокоит, что это говорит обо мне, потому что он издевался надо мной, лапал и унижал публично.
И все же я по-прежнему жажду его прикосновений.
Страстно желаю снова почувствовать, как его тело движется напротив и внутри моего.
Я ненавижу то, как сильно хочу его.
И как сильно меня тошнило и расстраивало то, что я увидела прошлой ночью.
Я никогда особо не злилась и не мучала себя размышлениями о прикосновениях Рошель к Тренту, но большую часть прошлой ночи я провела, свернувшись калачиком и обнимая подушку, ощущая, пронзающую мою грудь, боль от ее с Кэмом образов в моей голове. Я ненавижу, как интимно она прикасалась к нему, и мучила себя, представляя, что еще произошло после того, как я ушла.