— Кто ты, и откуда знаешь Эбигейл? — спрашивает Сойер Ксавьера, видимо он не собирался ходить вокруг да около и сразу задал нужный вопрос.
Мы уже обсуждали это, и я не вижу ничего плохого в том, чтобы честно ответить на вопрос. Если мы соврем об очевидных вещах, они поймают нас, потому что у Сойера тоже есть технические навыки. И я не хочу, чтобы все это обернулось против Ксавьера.
— Меня зовут Ксавьер Дэниелс. Я учусь на последнем курсе Университета Райдвилл, изучаю информатику. И я встретил Эбби, когда взломал ее компьютер и попытался вымогать у нее деньги.
Кэм садится прямее.
— Это правда?
— Да, — отвечаю, кивая.
— Как же тогда вы двое стали друзьями? — хмурится Сойер.
— Потому что она появилась на встрече с моими деньгами и заряженным пистолетом. Когда она прижала дуло к моему виску, я чуть не обосрался, но потом она сделала мне предложение, от которого я не смог отказаться. — Ухмыляется Ксавьер.
— Какого рода предложение? — Кэм кладет руки на колени, полностью погруженный в разговор.
Ксавье смотрит на меня, молча общаясь глазами, убеждаясь, что я все еще готова сделать это. Конечно, это рискованно. Я знаю это. Но в то же время думаю, что потенциальный выигрыш перевешивает риск, поэтому я готова пойти на это. Я киваю, давая ему понять, что все в порядке.
Ксавьер смотрит на троих парней.
— Она попросила меня найти компромат на отца, который мы могли бы использовать для шантажа.
Глава 22
В комнате можно было услышать, как падает булавка, и выражения лиц парней были весьма комичными. Сойер выглядит глубоко задумавшимся, Кэм настороженным, а Джексон странно самодовольным.
— Почему ты хочешь его шантажировать? — спрашивает Кэм с серьезным выражением лица.
— А как ты думаешь, почему? — с усмешкой произнесла я.
— Не знаю. Вот почему и спросил.
Я вздыхаю и, пытаясь размять затекшие мышцы шеи, поворачиваю голову из стороны в сторону. Парни, словно ястребы, следят за каждым моим движением, и я вытираю свои липкие ладони о джинсы.
— Ненавижу его, — произношу я. — Он ужасный человек, паршивый муж и отец. Он бил мою мать и не заботился о сокрытии этого. После ее смерти он ничего не сделал, чтобы помочь мне и брату. Нам было по семь лет, и мы потеряли единственного настоящего родителя, которого когда-либо знали. Он оставил нас горевать в одиночестве, работая долгие часы и распутничая в своей сексуальной темнице, в то время как армия платной помощи воспитывала нас.
Я сглатываю болезненный комок в горле, пока все четверо парней внимательно слушают, и продолжаю:
— Он получает удовольствие от издевательств над людьми, особенно над женщинами. Считает всех женщин слабыми, и ему нравится контролировать меня: говорить, что надеть, что делать, с кем я могу тусоваться. Настаивает на том, чтобы меня повсюду возили и сопровождали, и что бы телохранители дышали мне в затылок. У меня нет свободы. Никакого контроля над моей собственной жизнью. Единственная причина, по которой он держит меня рядом, это то, что так он сможет выдать меня замуж за Трента и наладить прочные рабочие отношения с этим придурком Кристианом Монтгомери.
— И что? — подталкивает Кэм.
— И я не пешка, которую можно использовать в какую бы гнусную игру он ни играл! — шиплю я. — И я едва могу выносить Трента. Мне физически плохо, только от мысли о том, чтобы выйти за него замуж.
— Но я думал «что ты любила его и ужасно скучала по нему».
Его высокомерная ухмылка выводит меня из себя, но я с таким же успехом могу выложить все на стол.
— Возможно, я сказала это, чтобы разозлить тебя. — Я пожимаю плечами. — Подумаешь, большое дело.
Его самодовольная ухмылка становиться еще больше.
— О, пожалуйста, не будь столь напыщенным. Последние две недели ты напоказ выставлял эту шлюху. И все знают, ты позволял ей сидеть у себя на коленях только, чтобы разозлить меня и привлечь внимание.
— Поверь мне, я извлекал выгоду. — он одаривает меня кривой усмешкой.
— Поверь мне, я знаю, — у меня скручивает внутренности от воспоминаний, и я сжимаю кулаки, прикусывая внутреннюю сторону рта. — Я видела, как она отсасывала тебе, пока твой друг-наркоман трахал ее. Надеюсь, что оба ваших члена сгниют и отвалятся.
Джексон разражается смехом, падает обратно на пол и хватается за живот, как будто ему больно.
— Он под кайфом, — говорит Ксавьер и подталкивает Джексона, чтобы тот сел, — и мне действительно нужно немного этого дерьма.
— Мы можем сосредоточиться на разговоре, — раздраженно спрашивает Сойер. — Зачем ты нам это рассказываешь?
Я подтягиваю колени к подбородку.
— Во-первых, вы спросили. Во-вторых, ты упомянул, что мы могли бы быть на одной стороне, и оказался прав. Я подумала, что нам пора перестать ходить вокруг да около и выложить карты на стол. — Он кивает, поощряя меня продолжать. — Вы ненавидите моего отца. Я с вами солидарна. Вы хотите откапать на него какой-то компромат. Я тоже жажду этого. Вы пытаетесь получить доступ к его файлам, и мы также потратили на это последние пять месяцев. Ни одна из наших групп не делает достаточно, но, возможно, если мы объединим силы, мы сможем добиться успеха.
— Откуда нам знать, что это не ловушка? — спрашивает Кэм, морщинки беспокойства прорезают его лоб.
— Ты не знаешь. Думаю, тебе просто придется довериться мне.
Мне нравится отвечать его же словами. Он хмурится, мгновенно устанавливая связь.
— Это совсем не обнадеживает.
— Послушай, придурок, — вмешивается Ксавьер. — Эбигейл рискует гораздо больше, чем ты. У тебя есть жирнющий компромат, и ты даже не представляешь насколько сильно она может пострадать из-за него. Этого должно быть достаточно чтобы довериться ей. Она не обязана была все рассказывать тебе, но сделала это.
— Откуда нам знать, что у тебя на нас нет ничего?
— Потому что, я бы уже использовала, если бы у меня было хоть что-то.
— Как ты узнала о бое сегодня вечером? — спрашивает Кэм, глядя на меня сверху вниз.
Я испытываю сильное искушение сказать, что просто совпадение, но пользы от этого не будет. Я знаю, что должна признаться.
— Прошлой ночью я имплантировала отслеживающее устройство на мобильный Сойера, и Ксавьер перехватил твои сообщения.
Взгляд, который Кэм бросает в сторону Сойера, — это не что иное, как чистое зло.
Но Сойер на самом деле улыбается.
Самая большая гребаная улыбка, которую я когда-либо видела, и все его тело сотрясается от смеха, глубокие смешки эхом разносятся по комнате.
— Ух ты. Никто никогда не делал этого со мной. — Говорит он, когда приходит в себя, и со злым умыслом в глазах добавляет. — Я так впечатлен «что готов тебя поцеловать».
— Прошу, попробуй это сделать. — Рычит Кэм.
Джексон и Ксавьер передают друг другу косяк, наблюдая за нами с совершенно разными выражениями.
— Ты слишком легко заводишься, когда дело касается нее, и это большая, бля*ь, проблема, — признается Сойер, и все следы юмора исчезают.
— Почему ты постоянно повторяешь это? — спрашиваю я, переводя взгляд с одного на другого.
— Потому что это так, — вмешивается Джексон. — Между вами очень горячая химия. И я предлагаю вам тра*аться до посинения, пока не избавитесь от этого.
— Полезен, как всегда, — говорю я с изрядной долей сарказма.
— Пойдем, — произносит Кэм, протягивая руку.
— Что? — бормочу я.
Он закатывает глаза, и это даже выглядит сексуально. Фу. Я потираю напряженное место между бровями.
Теперь я говорю, как Белла Свон, мечтающая об Эдварде Каллене. Он хотел высосать ее кровь, и я думаю, что Кэмден Маршалл высосал бы меня досуха, если бы я позволила ему, так что это довольно подходящее сравнение.
— Я хочу поговорить с тобой. Вот и все. — Я настороженно смотрю на него, неуверенная, разумно ли оставаться с ним наедине, когда я не контролирую свое тело и либидо рядом с ним. — И мне нужно привести себя в порядок. Я не прикоснусь к тебе. Обещаю.