Он почти задыхается от слов, и я протягиваю руку, чтобы взять его. Он переводит взгляд на колено, где моя рука лежит поверх его, и делает глубокий вдох. Когда он поднимает голову, выражение чистой ненависти на его лице приводит меня в замешательство. Я быстро убираю руку, но отказываюсь отступать от горячего взгляда.
— Ты винишь меня в поступках моего отца? Так вот почему ты меня ненавидишь?
— Я презираю в тебе все. Мне не нужны предосудительные поступки твоего отца, чтобы убедить меня в этом.
Сильная боль пронзает мою грудь, но он не получает последнего слова.
— Ты думаешь, что знаешь меня, но это не так. Ты ничего обо мне не знаешь!
Он вскакивает, стул с грохотом падает на кафельный пол.
— Я знаю, что ты ни в чем не нуждалась в своей жизни! — кричит он. — Ты росла в этом жутком особняке, любой твоей прихоти потакали, и ты купалась в деньгах. Ты и твой брат игнорируете все, что сделал твой отец. Все, что вы делаете! Посещаете модные ужины, ходите на балет и спектакли, притворяетесь, что не монстры, маскирующиеся под претенциозных придурков!
Слюна вылетает у него изо рта, и все его тело готово к атаке.
— Пошел ты, — я вскакиваю со своего места. — Я не останусь здесь, чтобы со мной так разговаривали.
Особенно не после того, как чуть раньше выложила все начистоту, а теперь он бросает это мне в лицо.
— Делай то, что у тебя получается лучше всего, милая. — Кэм вторгается в мое личное пространство, утыкаясь лицом в мое. Прямо сейчас я понятия не имею, кто он такой. Я думала, что сегодня вечером мы добились некоторого прогресса, но ошибалась. — Притворись, что ничего не происходит.
Ксавьер вскакивает, готовый врезать Кэму, но я держу его за руку, предупреждая, чтобы он держался подальше. Сойер встает, тянет меня за собой, защищая от злобного взгляда Кэма, который приятно удивляет меня.
— Тебе нужно успокоиться и вспомнить общую картину.
— К черту это дерьмо. Я не могу этого сделать, — говорит он, прежде чем вылететь из кухни.
— На самом деле это не о тебе, — говорит Сойер, поворачиваясь ко мне лицом. — Ты просто легкая мишень.
— Чушь собачья. — Я качаю головой. — Ты сказал мне, что он приучен ненавидеть меня. И это именно то, что было!
— Трудно избавиться от заблуждений, в которые ты верил всю свою жизнь, — говорит Сойер.
— Итак, ты говоришь, что Маршаллы ненавидят меня и моего брата, потому что мы выросли богатыми и притворялись, что наш отец не убивал его тетю и нашу мать? — мой тон повышается на пару октав. — Ты слышишь, как нелепо это звучит? И чертовски лицемерно, потому что его семья также богата, как и моя.
Сейчас я злюсь, и мне нужно уйти подальше от этого места и от этих парней.
— Мы уходим, Ксавьер.
— Я не хотел, чтобы эта ночь закончилась так. — Вздыхает Сойер. — Можем ли мы согласиться, что у нас есть точки соприкосновения, и встретиться снова, чтобы обсудить, как объединить наши усилия?
— При одном условии. — заявляю я, складывая руки на груди и бросаю вызов своим самым натренированным холодным взглядом.
— При каком условии?
— В понедельник в школе вы ни во что не вмешиваетесь. Вы позволите всему произойти так, как должно.
— Что произойдет в понедельник? — недоумевая, спрашивает Джексон.
— Все возвращается к своему законному порядку.
— Мы не будем вмешиваться, если это не касается нас. — Хмурясь, произносит Сойер.
— Это не будет касаться вас.
Когда я их уничтожу, это будет гораздо более сложный план.
— Тогда договорились. Делай то, что должна.
— Я с нетерпением жду этого шоу. — Усмехается Джексон.
Я посылаю ему натянутую улыбку.
— Проведи как можно больше времени со своей подружкой для траха, потому что ее больше не будет рядом, — с натянутой улыбкой произношу я.
Он пожимает плечами:
— В любом случае, я с ней покончил. У Рошель отличная голова, но она плаксивая сучка. Здесь еще много кисок, которые жаждут моего внимания.
— Говоришь как настоящий мужчина-шлю*а, — говорю я, идя к выходу.
Сойер провожает нас с Ксавьером до входной двери, и я ставлю последнее условие.
— И передай этому засранцу, что с этого момента он сам носит себе обеды.
— Всем все ясно? — спрашиваю я в последний раз, прежде чем мы войдем в здание школы и приведем наш план в действие.
— Кристально, — говорит Чед. — Мы справимся и не подведем тебя.
Я поворачиваюсь к нашей маленькой разношерстной команде.
— Спасибо. Я не смогла бы сделать это без вас, и я этого не забуду. — Моя улыбка искренняя и полна благодарности. — А теперь давайте восстановим контроль.
Мы разделились, закончив обходы с хорошим запасом времени, чтобы смогли наблюдать за происходящим.
Постепенно школьные коридоры заполняются по мере прибытия учеников, все обмениваются озадаченными взглядами, когда замечают конверты, приклеенные скотчем к шкафчикам.
Крики и вздохи раздаются то тут, то там, когда они открывают конверты, и гордость переполняет меня.
Невероятно, сколько секретов мы раскрыли, и никто не был застрахован от их утечки. Не парень, чей отец трахается с местным священником. Не девушка с сомнительным наследием, чьи родители заплатили щедрую премию своей горничной-латиноамериканке, прежде чем она уехала из города семнадцать лет назад. И, конечно, не семья, скрывающая тот факт, что на их банковском счете намного меньше нулей, чем они утверждают.
— У тебя чертовски крепкие нервы, — говорит покрасневший от гнева Вентворт, тыча конвертом мне в лицо. — И, если ты думаешь, что этот маленький трюк вернет всех на твою сторону, ты еще более жалкая, чем я думал.
Я выпрямляюсь, и Чед придвигается ближе ко мне.
— Если ты думаешь, что я это несерьезно и шучу над тобой. Продолжай в том же духе, если хочешь рискнуть.
У Вентворта мало что есть между ушами, и я рассчитываю, что он раскроет мой блеф. Мне будет так же приятно, что бы он был показательным примером, как и уничтожение Рошель.
— Все знают, что ты маленькая сучка Кэма. Он взбесится, когда узнает об этом дерьме.
— Я бы на это не рассчитывала. Но ты можешь рискнуть. Пожалуйста, сделай это.
Весь его вид говорит, что Вентворт хочет ударить меня, но даже он не настолько глуп. Ругаясь, он срывается с места, и я с нетерпением жду, когда больше никогда не увижу это уродливое лицо.
Я забираюсь на стул возле кабинета медсестры, сложив ладони рупором у рта.
— Слушайте все сюда, — кричу я, мой голос разносится по коридору. Вся болтовня стихает, и на это место опускается тишина. — Ваш маленький отпуск закончился. Порядок восстановлен и вступает в силу немедленно. Каждый из вас знает правила. Соблюдайте их или расплачивайтесь, последствия неповиновения вам гарантированы. И если вы думаете, что я блефую, то это не так. Если вы решите проигнорировать меня или взять на слабо, я распространю содержимое ваших конвертов повсюду. Повинуйтесь, и вам не нужно будет бояться возмездия от меня или другой элиты, когда они вернутся.
Я окидываю взглядом свою аудиторию, замечая слезы, красные лица, полные ярости и жалкого ужаса.
— А теперь идите в класс, пока не опоздали.
Чед помогает мне спуститься, когда знакомый смех щекочет мои барабанные перепонки.
— Хорошая речь, красавица, — говорит Джексон, подмигивая.
— Я все еще могу рассчитывать на ваше сотрудничество? — спрашиваю я Сойера.
— Безусловно. Мы все на борту.
Я знаю, что это было направлено на Кэма, и мне нужна уверенность. Я пристально смотрю на него, стараясь не вздрагивать от пятнистых синяков на лице и опухшего пурпурно-синего месива вокруг глаза.
— А его высочество знает, что я больше не его боксерская груша и девочка на побегушках?
— Он сказал, что мы на борту, не так ли? — скрипит зубами Кэм. — Я даю тебе свое слово.
— Как будто это что-то значит. — Фыркаю я.
— Я не собираюсь снова обсуждать это с тобой.
Он уходит, не дожидаясь своих друзей.
— О боже. Я что-то не то сказала?