— Неужели это так плохо?
— Его член прогнил насквозь, и от его прикосновений у меня мурашки бегут по коже, так что конечно же это было бы плохо. Может быть, если бы он не был так агрессивен со мной все время и, если бы уважал меня так, как ты уважаешь Джейн, все было бы по-другому. Но он этого не делает, и не будет делать.
Хотя семья Форд не входит в число семей-основателей, их уважают в высших эшелонах элитного общества, известного как внутренний круг, и наш отец стремился заключить официальный союз. А брак между обеими семьями обеспечит это. Отец Джейн также настаивал на пункте о девственности, но Дрю и Джейн страстно любят друг друга, и не могли ждать. В отличие от меня Джейн обожает своего отца и не хочет его разочаровывать, поэтому, хотя она уже спит с моим братом, ее отец этого не знает. Каждый раз, когда Джейн остается ночевать у меня, ее родители предполагают, что она остается со мной, но обычно она спит в постели Дрю. Мой отец активно поощряет это, потому что ему нравится давить на мистера Форда, а он сексуальный извращенец. Частная секс-комната в нашем подвале подтверждает это.
Когда я вижу брата и Джейн вместе, таких влюбленных друг в друга, как будто на планете больше никого не существует кроме них, я чувствую странный укол зависти. Если бы мы с Трентом были влюблены, я была бы счастлива пустить его в свою постель. Но я его чертовски ненавижу и никогда бы добровольно не переспала с ним.
— Просто не делай глупостей, сестренка. — Дрю целует меня в лоб. — Мы уже потеряли маму, и я не смог бы вынести и твою потерю.
— Не буду, — вру я, садясь и обнимая его. — Но и не буду боксерской грушей Трента.
— Впусти его, Эбби, — умоляет Дрю. — Это облегчит мою жизнь. И когда брат закрывает за собой дверь, я задаюсь вопросом, есть ли в его словах какая-то мудрость и не следует ли мне внести некоторые изменения в план.
Глава 2
— Не верится, что в пятницу ты уезжаешь на целый месяц. — Надувает губы Джейн, цепляясь за Дрю, когда мы идем от парковки к входным дверям в наш первый день в средней школе Райдвилл.
Это выпускной год. Наш последний год здесь, до того как мы закончим школу и переедем в кампус частного колледжа на другом конце города.
— Я буду скучать по тебе.
Дрю крепче обнимает ее за плечи.
— Я тоже буду скучать по тебе, детка.
Он нежно целует ее в макушку, и она тает, прижимаясь к нему.
— Ты будешь скучать по мне? — спрашивает Трент хриплым голосом, крепко держа меня за талию.
Раннее утреннее солнце отражается от массивного бриллианта на моем безымянном пальце, он гигантский черт тебя побери.
— Как будто я скучаю по снегу в чудесный летний день, — парирую я, зарабатывая мрачный хмурый взгляд в ответ. Дрю бросает на меня предупреждающий взгляд через плечо, и я вспоминаю обещание, которое дала себе прошлой ночью. Сдерживая желчь, я обнимаю Трента и мило улыбаюсь ему. — Это было подло с моей стороны. Прошу прощения. Конечно, я буду скучать по тебе.
Глаза Трента подозрительно сужаются, в то время как Чарли, также известный как Чарльз Бэррон Третий, хихикает.
— Твоим актерским навыкам не помешало бы немного освежиться, — дразнит Чарли, приглаживая рукой зачесанные назад иссиня-черные волосы.
— Я говорю об этом прямо и без игры, — шучу я, когда Трент впивается пальцами в мою плоть.
Толпа расступается, когда мы приближаемся к главному входу, и отступает в сторону, позволяя элите войти. Благоговейная тишина опускается, пока мы поднимаемся по ступенькам к дверям. Парни кивают нескольким из своего ближайшего окружения, проходя мимо. И когда мы достигаем верхней ступеньки, Рошель почти волшебным образом появляется, как нежеланное привидение, облизывает губы и расстегивает еще одну пуговицу на белой форменной рубашке, обнажая еще больше пышное декольте и улыбается Тренту.
— Привет, детка.
Дрю вырывается из объятий Джейн, отводя ее в сторону и пристально смотрит на Трента. Трент крепко обнимает меня, когда мы оказываемся лицом к лицу с девушкой, которую он трахал прошлой ночью.
— Как ты меня назвала? — спрашивает он тихим голосом, мышцы его челюсти сжимаются, от чего ее улыбка дрогнула. — И что заставляет тебя думать, что ты вообще можешь говорить со мной? — она заметно сглатывает, искоса поглядывая на Дрю и Чарли с умоляющим выражением на лице. — Не смотри на них. Они тебе не помогут. — Трент хватает ее за подбородок, удерживая другую руку на моей талии. — А теперь, ты хочешь что-нибудь сказать?
— Мне жаль, дет... Трент. Я просто подумала, что после прошлой ночи...
Трент отпускает меня, хватает ее за шею и заталкивает внутрь здания. Дрю, Джейн и Чарли следуют за нами, а толпа следует за ними.
— Позволь мне прояснить одну вещь, — рычит Трент, прижимая ее к стене. — Ты ничего не имеешь в виду и в мыслях. Ты дырка, которую можно трахнуть, когда мне скучно или я пьян, и даже в этом ты не очень хороша.
Глаза у Рошель расширяются, кожа становится голубовато-серой, когда Трент крепче сжимает ее шею и продолжает.
— Если ты еще раз проявишь неуважение ко мне или моей невесте на публике, как сейчас, я закопаю твою мерзкую задницу в лесу и позволю животным обглодать плоть с гниющих костей.
Трент усиливает давление, а затем отпускает. Слезы выступают у нее на глазах, и ее руки автоматически двигаются, чтобы успокоить больную шею.
— Ты – ничто. Ты грязь у меня под ногами. Не более. Поняла? — требует он, пронзая ее жестким взглядом.
Нижняя губа дрожит, когда она кивает, а во взгляде сквозит страх.
Вот почему в нашем обществе существуют правила и места. Именно поэтому элита редко уделяла время девушкам из низших эшелонов — тем, кто из новых денег. В течение трехсот лет наши семьи контролировали Райдвилл. Каждое поколение в подростковом возрасте безраздельно властвовало в средней школе. Это больше, чем традиция. В этих краях таков закон. Родители записывают сюда детей, полностью понимая иерархию.
Они знают историю наших семей. Мэннинг, Монтгомери, Андерсон и Бэррон основали Райдвилл на северном побережье Массачусетса еще в восемнадцатом веке. Город процветал, когда начатые четырьмя семьями предприятия развивались в геометрической прогрессии и превращались в многомиллиардные корпорации, которыми сегодня управляют наши отцы. Те же самые предприятия и корпорации, которые скоро унаследуют: Чарли, Дрю и Трент.
Рошель думала, что преодолела социальный барьер, и целая толпа нетерпеливых девушек выстроилась в очередь, чтобы встать на колени перед тремя самыми горячими парнями в школе.
Сегодня эта фантазия рушится. Трент ставит ее на место перед аудиторией не просто так, а чтобы научить других их законному месту в порядке вещей и устоях этого места.
Она знает, что лучше не приближаться к одному из избранных без вызова. Глупая девчонка. Мне не следовало бы ее жалеть, но я жалею. Я и раньше была в центре разъяренного Трента и его обидных слов, и не зря называю его психом. Трент не в себе. Он, несомненно, самый ущербный и самый испорченный из элиты.
Мне может не нравиться эта девушка и ее жалкие попытки запугать и унизить меня, но она оказала мне услугу. Пока Трент трахал ее, он оставил меня в покое, и я думаю, что должна ей за это. Но я не могу проявить сострадание к ней на публике, поэтому изображаю рычание на губах и бросаю уничижительный взгляд на ее тело.
— Прикройся, — шиплю я. — Твои синяки видны. Я думаю, Трент менее осмотрителен в том, чтобы не отмечать своих подружек для траха в очевидных местах.
Визг шин снаружи отвлекает наше внимание от Рошель. Трент, Дрю и Чарли обмениваются понимающими взглядами.
— Что? — спрашиваю я, гадая какую информацию они утаили от меня на этот раз, и краем глаза замечаю, как Рошель убегает со слезами на глазах.
— Я думал, твой отец все уладил и положил конец этой нелепости, — говорит Дрю, пристально глядя на Чарли.
— Положить конец чему? — мой вопрос снова остается без ответа, и кровь закипает в венах. Я подхожу к своему брату. — Эндрю. — Я упираю руки в бедра. — Чего я не знаю?
— Мы думали, что разобрались с проблемой, — загадочно говорит он.