Дрю резко просыпается, его взгляд дикий и настороженный.
— Ты проснулась, — бормочет он все еще сонным голосом. — Как ты себя чувствуешь?
— А как ты думаешь? — с шипением отвечаю я, и очередная волна боли бьет с новой силой, когда события прошлой ночи всплывают в памяти.
Раскаяние омывает его лицо.
— Эбби, — шепчет он, сдерживая слезы. — Мне так жаль.
Продолжаю искать мобильный, и он осторожно вкладывает его мне в руку. Прижимаю телефон к груди и пытаюсь приподняться на кровати, но боль во всем теле мучительна, и я вскрикиваю. Дрю придвигается ближе, и я съеживаюсь, не желая, чтобы он находился рядом со мной. Печаль застилает его влажные глаза.
— Я не причиню тебе вреда, — пропитанным болью шепотом произносит он. — Позволь мне помочь.
— Помощь мне была нужна прошлой ночью,но ты ничего не сделал.
Я шмыгаю носом, игнорируя боль, пытаясь сесть ровно.
Он опускает голову от стыда.
— Я подвел тебя, и, пока жив, никогда не прощу себя за это.
— Я бы никогда не позволила ему сделать это с тобой, — всхлипываю я, снова морщась, когда очередная волна боли проходит через все мое тело.
Дрю высыпает две таблетки из коробки на столе, протягивая их мне со стаканом воды.
— Я попросил доктора вернуться. Он перевязал ушибленные ребра и прописал эти сильные обезболивающие. Он говорит, что у тебя, скорее всего, сотрясение мозга и тебе нужен постельный режим.
— Как ты мог позволить ему прикасаться ко мне снова, пока я была без сознания?! — зло шиплю я, чувствуя себя так, словно на меня снова напали.
Лицо Дрю вытягивается.
— Все твое тело избито и изрезано, ты потеряла сознание. Я был чертовски напуган и должен был что-то сделать! — он проводит рукой по пятичасовой щетине на подбородке. — Мне больше некому было позвонить, и я был в панике. Я оставался в комнате все время, пока он был здесь.
— Боже, от этого я чувствую себя гораздо лучше. — Я не отвожу от него пристального обиженного взгляда. — Ты так же все время находился в кабинете отца, и это не помешало ему подвергнуть меня насилию!
Он опускается на колени, слезы катятся по его лицу.
— Мы не знали, Эбби! Они оторвали нас от тренировок и сказали, что мы должны вернуться пораньше, но никто из нас не знал, почему. Мы были совершенно ошеломлены, когда это произошло. Я был в шоке. Не знал, как это остановить.
— Ты едва ли даже пытался, — с шипением отвечаю я, почти болезненно сжимая сотовый. — Ты позволил Тренту сделать это со мной, — рыдания вырываются, а слезы струятся по моему лицу. — Ты позволил отцу унизить меня. Ты даже не пришел сюда, когда доктор осматривал меня в первый раз, а этот засранец Луис сидел в первом ряду и лицезрел мое унижение.
— Он что? — рычит Дрю, и я, прищурившись, смотрю на него.
— Прибереги свое негодование и злость для кого-то другого, Дрю. Ты чертовски опоздал! — шмыгая носом, я бросаю взгляд на сотовый, проверяя время. — Ты можешь позвонить Джейн и попросить ее приехать сюда?
— Что ты делаешь? — спрашивает он, когда я откидываю одеяло, осторожно спуская ноги с кровати. Нет ни одной части тела, которая не испытывала бы некоторого уровня боли.
— А на что это похоже? Собираюсь в школу.
— Ты не пойдешь в школу. — строго произносит он, но во взгляде читается какая-то неуверенность. Я бы засмеялась. Если бы у меня все так не болело. — Тебе нужно отдохнуть.
Мой свирепый взгляд опаляет его. Если бы взглядом можно было убить, он бы уже был мертв.
— Я не останусь здесь одна с отцом. Я иду в школу.
— Я останусь с тобой дома, — предлагает он.
— Что заставляет тебя думать, что я хочу остаться здесь с тобой? Ты не лучше него.
Он морщится от сказанных мной слов, но я не чувствую ни капли раскаяния.
Он стоял в стороне и ничего не делал.
Я никогда его не прощу.
Никогда.
— Тогда я попрошу Джейн остаться с тобой. Пожалуйста, Эбби. У тебя сотрясение мозга. Это очень серьезно.
— То, что случилось со мной, было серьезно, но это просто проигнорируют, не так ли?
Он стискивает челюсти.
— Я не знаю, что произойдет. Вчера вечером отец отправился к Монтгомери, чтобы попытаться спасти ваш брак. Трент вылетел отсюда, готовый взорваться. — Он проводит рукой по волосам. — Все договоренности в подвешенном состоянии. Буквально висят на волоске.
— Если сделка будет расторгнута, и я буду освобождена от обязательства выйти замуж за этого придурка, то из этого,по крайней мере, выйдет что-то хорошее. — Я встаю, мгновенно охваченная шквалом боли, и хлопаю рукой по столу, чтобы устоять на ногах.
Дрю нежно заводит руку мне за спину, помогая успокоиться.
— Ты едва можешь даже ходить. Пожалуйста, Э, Пожалуйста, вернись в постель.
— Нет. — Стискиваю зубы, заставляя ноги двигаться. — Я буду в порядке, как только лекарство подействует, мне нужно пописать и принять душ.
Я заставляю Дрю покинуть ванную комнату после того, как он помогает мне войти и включает душ. Я смотрю на свое отражение в зеркале с растущим ужасом.
Нос сломан, губа порвана там, где я, должно быть, прикусила ее, и разноцветные синяки покрывают щеки и одну сторону челюсти. Стиснув зубы, чтобы сдержать боль, мне удается снять ночную рубашку, с недоверием глядя на мириады синяков, покрывающих все тело. Вокруг талии и грудной клетки обмотана толстая белая повязка, поврежденная кожа с синяками выглядит отвратительно. Небольшие порезы и ссадины покрывают руки и голени. Я предполагаю, что осколки стула, должно быть, врезались в кожу, пока я лежала на полу, а отец избивал меня до полусмерти.
Меня переполняет гнев, и я клянусь отомстить, медленно двигаясь в сторону душа. Каждый шаг боль проносится по всему телу, выбивая из меня дух.
Отец заплатит за это.
Как и Трент.
А Дрю для меня все равно что мертв после его бездействия.
Я тяжело дышу, ступая под теплую воду, и сдерживаю крики, когда вода жалит избитое тело.
Я впитываю боль.
Цепляюсь за нее.
Позволяю ей проникнуть глубоко в мою сущность.
Я хочу запомнить это чувство.
Боль.
Унижение.
Ярость и разочарование.
Я хочу, чтобы это подпитывало мою месть. Использовать это, чтобы уничтожить новую элиту, потому что это предательство заходит глубже, чем на кожу. Это глубоко в душе.
Они единственные, кто знал. Единственные, кто мог так поступить со мной.
Я просто не понимаю, почему. Или почему сейчас?
В этом мало смысла.
Нет, если только они не придумали способ проникнуть в сейф отца без меня.
Но, может быть, с самого начала дело было не в этом.
Может быть, все, что они говорили и делали, было уловкой.
Есть только один верный способ выяснить это. Мне нужно добраться до школы и встретиться с ними лицом к лицу.
— Я знаю, что ты злишься на Дрю. И я тоже, — говорит Джейн, помогая мне выйти из дома и сесть в машину. — Но я не могу не согласиться с ним, что это безумие. Ты в агонии, Эбби. Тебе нужно оставаться в постели.
— Перестань бороться со мной и просто помоги сделать это, — огрызаюсь я с нулевым терпением.
Ее покрасневшие глаза снова наполняются слезами. Когда она пришла, чтобы помочь мне одеться, то разрыдалась от одного моего вида. Дрю рассказал ей, что случилось, и она в ярости на него за то, что тот не защитил меня. Я ожидала гнева, когда она узнает о моем статусе не девственницы, но Джейн ничего не сказала. Пока что. Похоже, что она дала мне отсрочку из-за нынешнего хрупкого состояния, и я знаю, что в какой-то момент она захочет поговорить об этом.
— Я бы хотела побыть наедине с подругой, пожалуйста, Джереми, — прошу я, как только мы садимся, не в силах выносить самодовольное, злобное лицо Луиса по дороге в школу.
Я все еще ничего не слышала об Оскаре, и беспокоюсь, что отец что-то с ним сделал. По крайней мере, сегодня утром я была избавлена от тяжелого испытания — встречи с донором спермы. По словам Дрю, он так и не вернулся прошлой ночью, так что, очевидно, остался на ночь у Монтгомери.