— Маверик Андерсон? — спрашиваю я, наблюдая, как он протирает мою руку и накладывает жгут.
Его глаза на секунду вспыхивают, смотря на Кэма.
— Да. Ты помнишь меня?
Я киваю, морщась от небольшого укола в том месте, где игла касается кожи.
— Ты дергал меня за волосы и пытался потопить в бассейне.
Кэм фыркает, закатывая глаза на своего двоюродного брата, и я автоматически ищу фотографию в рамке, которую заметила, когда рылась в комнате Кэма раньше, но ее нет. Глядя сейчас на Маверика, я почти уверена, что он был одним из парней на фотографии.
— Как поживают твои три брата? — спрашиваю я, гадая, заглотнет ли он наживку.
— У них все хорошо, — загадочно отвечает Рик, вынимая иглу, вставляя трубку в катетер, который ведет к сумке, приподнятой на подставке рядом с кроватью. — Я передам им привет от тебя, — добавляет он, прикладывая пластырь к руке, чтобы тот удерживал катетер с иглой. Он щелкает по трубке, наблюдая, чтобы убедиться, что лекарство проходит через нее.
— Будь уж так добр, — бормочу я, глубже погружаясь в кровать. Прохладная жидкость просачивается в вены, и с моих губ срывается удовлетворенный вздох.
— Не займет много времени, чтобы лекарство подействовало, и после уже не будешь чувствовать сильной боли. Важно регулярно питаться и много спать, — добавляет Маверик. — Я буду чередовать капельницы, но ты все равно должна пить много воды.
— Спасибо, и ты прощен. — Он прекращает то, что делает, глядя на меня с кривой усмешкой. — За то, что мучил меня в детстве, — добавляю я.
— Ты знаешь, что я делал это только потому, что втайне был немного влюблен в тебя. — Его взгляд озорно блестит и он забавно приподнимает одну бровь, будто подмигивает ею.
— Возможно, я тоже была немного влюблена в тебя, — бормочу я, улыбаясь.
Он наклоняется ближе и, бросая косой взгляд на Кэма, говорит:
— Теперь, когда ты совсем взрослая, ты еще сексуальнее. Мне кажется, я чувствую, что могу снова увлечься тобою.
Кэм громко прочищает горло, бормоча себе под нос «придурок», и я смеюсь, мгновенно всхлипывая, когда боль пронзает грудную клетку.
— Черт. Не смеши меня. Это слишком больно.
— Тебе нужно, чтобы я осмотрел твои ребра? — спрашивает Маверик, все следы кокетства исчезли.
— Этот мудак док перевязал их тугими бинтами, так что я думаю, что пока все в порядке.
— У тебе еще где-нибудь болит? — тихо спрашивает он.
Это так неловко, но мне нужно исцелиться, потому что чем дольше я бездействую, тем больше рискую.
— У меня немного болит внизу, — шепчу я. — Он поцарапал меня ногтем…
Кэм встает и расхаживает по комнате, засунув костяшки пальцев в рот.
— От этого время лучший целитель, — говорит Маверик, пристально наблюдая за Кэмом. — Но теплые ванны тоже помогут. И никакого секса какое-то время.
— Ага, даже не нужно убеждать и повторять дважды. Именно из-за секса с твоим кузеном я влипла в эту кровавую историю, — бормочу я. Шок отражается на лице Маверика, и Кэм перестает расхаживать. — Упс. Разве он не упомянул об этом? — Кэм заметно напрягся, на челюсти играют желваки. Я подавляю зевок, когда мои веки тяжелеют. — Я думала, парни хвастаются подобными вещами.
— Ну, Кэм не рассказывал о своих любовных похождениях, — отрывисто говорит Маверик, собирая сумку. — Что немного странно, — добавляет он, когда я впадаю в беспамятство. — Потому что обычно это не так.
Это последнее, что я слышу, прежде чем погрузиться в мирные, темные глубины.
Глава 29
Некоторое время спустя мой сон нарушает тихий шорох, и я чувствую, что в комнате кто-то есть.
— Кэм? — со стоном произношу я.
Пытаюсь открыть глаза, но они не слушаются. От окружающей меня жуткой тишины крошечные волоски на затылке встают дыбом. Я пытаюсь пошевелить головой, заставить себя проснуться, но темные щупальца затягивают обратно в глубокую и неспокойную бездну.
— Эбби, — мягкий голос ласкает слух, когда кто-то очень нежно касается моей щеки. — Эбби, проснись. Тебе нужно поесть.
Я моргаю и смотрю в теплые янтарно-карие глаза в крапинку. Зевая, я сажусь прямо и поправляю одеяло на коленях. Кэм ставит, наполненный едой, поднос на стол. Два разных вида яичницы, бекон, тосты, вафли и огромная миска, нарезанных, свежих фруктов с горшком греческого йогурта.
— Не знал, что тебе нравится, поэтому взял всего понемногу, — говорит он и плюхается в кресло у кровати.
— Ты сам все это сделал? — удивленно спрашиваю я.
Он застенчиво кивает, и мне странно видеть его таким. Сегодня он одет небрежно в серые спортивные штаны и облегающую белую футболку и выглядит еще сексуальнее, чем когда-либо.
— Спасибо, — смущенно произношу я.
Заправляю волосы за уши и попробую яичницу. Она очень вкусная и прекрасно приготовлена. Легкая и пушистая, так как мне нравится.
— Это очень вкусно, — бормочу я с набитым ртом, накалывая на вилку еще немного еды. — Хочешь? — спрашиваю я в перерыве между едой. — Мне с этим одной не справиться.
— Я уже поел, и ты не обязана съедать все.
Пока я ем, нас охватывает тишина, и странно находиться в этой обстановке с Кэмом, когда никто из нас не травит другого.
— Где все? — интересуюсь я, ковыряясь в вазе с фруктами.
— Лаудер и Хант пошли в школу. Мы решили, что это будет выглядеть подозрительно, если все мы будем отсутствовать. Они пустят слух, что я уехал на пару дней В Нью-Йорк, навестить отца, так что могу оставаться здесь с тобой.
— Ты не обязан этого делать, — протестую я, потягивая апельсиновый сок. — Я уверена, что прекрасно справлюсь и сама.
Он спокойно смотрит на меня несколько секунд.
— Ты всегда отталкиваешь людей, когда они пытаются помочь?
Пожимаю плечами.
— С тех пор как умерла мама, я научилась полагаться только на себя. За исключением Дрю и Джейн, а в последнее время и Ксавьера, не было никого, кому было бы не все равно.
Он мог думать что хочет, но я не искала сочувствия. Просто констатировала голые факты.
— Насчет Ксавьера. — произносит Кэм наклоняясь вперед, и тут же древесный, цитрусовый запах щекочет ноздри.
Кожу покалывает, но ничего не меняет того, что я тут же внутренне сжалась и ощутила необходимость защититься.
— Что насчет него? — мой тон намеренно резок, когда я отставляю поднос в сторону.
— Ты не думала, что это он мог предать тебя?
— Нет, — вру я. — И тебя я все еще не исключила из своего списка подозреваемых.
Я вру, потому что в значительной степени исключила его из этого уравнения, но намек на виновность Ксавьера, раздражает, даже если у самой были небольшие сомнения.
— Я этого не делал. Мы этого не делали. — Он сверлит меня серьезным взглядом. — Я знаю, что угрожал этим, но никогда бы не довел дело до конца.
Я верю ему, потому что вижу правду, написанную на его лице.
— Тогда зачем вообще угрожал мне?
— Мне нужен был рычаг для манипулирования, и это был самый очевидный вариант.
— Поэтому, чтобы прижать отца тебе нужна была моя помощь? — он кивает, но у меня все еще возникает ощущение, что у меня нет полной картины. — Почему бы просто не попросить меня об этом?
— Мы не знали, что ты его ненавидишь, и что у тебя были свои причины желать его уничтожения.
Я обдумываю слова Кэма, и все вроде складывается, но не могу избавиться от чувства, что мне не хватает чего-то жизненно важного. Что-то находится прямо перед носом, но я этого не вижу.
— В любом случае, все было напрасно, сомневаюсь, что теперь смогу еще чем-то помочь. Мне, вероятно, придется уехать из города, прежде чем отец убьет меня за то, что я нарушила его планы.
— Мы не позволим этого, и ты можешь оставаться здесь столько, сколько тебе нужно.
— Зачем тебе это?
Опустив голову так чтобы, я не видела его лица, Кэм молчит несколько минут.