— Какого хрена, на самом деле? ― говорит Кэм, уставившись широко раскрытыми глазами в телевизор.
Я расхохотался, потому что это так комично. Могу предположить, что Джексон тоже бы рассмеялся, если бы его лицо не приобрело пугающий оттенок синего.
— Отпусти его, Кэм, пока он не задохнулся. — Я включаю свет как раз вовремя, чтобы увидеть, как Джексон падает на колени, хватая ртом воздух.
— Тебе повезло, что я люблю тебя как брата, чувак, — пыхтит он.
— Я мог бы сказать то же самое. — Кэм поднимает его на ноги. — Ты как?
Джексон хлопает его по спине.
— Я в порядке, псих. — Он подмигивает мне, прежде чем пристально посмотреть на Кэма. — И ради всего святого, сделай что-то с дерьмом, которое ты выплескиваешь на всех.
Глава 31
— Этого больше не повторится, — рычит Кэм, стягивая рубашку через голову, комкая ее и бросая в корзину для белья.
— Отвали и не пытайся указывать мне, что делать.
Я упираю руки в бедра и пристально смотрю на него. Он подходит ко мне, наклоняясь ближе.
— Мы оба знаем, что ты моя, так что перестань пытаться вывести меня из себя.
От этих слов я чуть не уронила челюсть на пол, а сердце замерло, но затем в мыслях всплывают все его выходки, и это напомнило мне какой он жестокий и высокомерный засранец. Кэм ухмыляется, уходя в ванную, и я слышу, как сразу же включается душ.
Через несколько минут звук выключаемого душа вырывает меня из размышлений, и я топаю в ванную. Кэм, с обернутым вокруг бедер полотенцем и каплями воды, стекающими по его влажной коже, стоит у раковины и держит руку под краном, морщась, когда вода каскадом стекает по его разбитым костяшкам пальцев.
— Дай посмотреть.
Протискиваюсь внутрь, стараясь не пускать слюни на полуобнаженное тело и притворяясь, что не возбуждена до предела, когда беру его за руку, поднимая ее для более пристального осмотра.
— И другую, — заявляю я, взяв обе его руки для тщательного осмотра, до крови разорванной, кожи. — Дай угадаю, сегодня роль главного мудака играл ты?
Я опускаю обе руки под воду, осторожно очищая их.
— На самом деле, эта честь принадлежала твоему брату. — Он слегка морщится. — И я еще думал, что это у меня проблемы с управлением гневом.
Прежние слова Джексона всплывают в памяти, и я задаюсь вопросом, насколько хорошо знаю своего брата и Чарли. Трент такой высокомерный ублюдок, что ни от кого не скрывает, кто он такой.
Но неужели брат и его друг скрывали, кто они такие? Что на самом деле происходит в Паркхерсте и насколько сильно мне следует бояться их?
— Ну и каков вердикт? — спрашиваю я, вытирая его руки насухо полотенцем.
— Подозреваемый. Парень обосрался, и это не внушает особого доверия.
— Итак, мы вернулись к началу?
Мной овладевает разочарование, когда я наношу антисептический крем на поврежденную кожу.
— Мы обдумываем варианты. — Он приподнимает мой подбородок одним пальцем. — Мы разберемся с этим. Обещаю.
Час спустя я все еще бодрствую, слушая, как Кэм ворочается в кресле, а мой разум отказывается отключаться. Я вскакиваю, отбрасывая одеяло на пустую сторону кровати.
— Это нелепо. Нам через пару часов в школу, и никто из нас не выспится. Просто ложись уже в постель.
Он, должно быть, устал, проводя последние три ночи в этом кресле. Что абсолютно нелепо, учитывая количество свободных кроватей в доме. Но Кэм отказывается оставлять меня одну в комнате, и должна признать, что рядом с ним я чувствую себя в большей безопасности.
Я ожидаю ожесточенного спора с его стороны, но Кэм молча скользит под одеяло и поворачивается на бок лицом ко мне. Мы смотрим друг на друга, даже не предпринимая попыток уснуть. Уверена, что Кэм должен слышать звук моего сердцебиения. Я упиваюсь тем, как он прекрасен вблизи. Почти слишком красивый, чтобы быть настоящим. Его глаза похожи на гигантские лужи жидкого шоколада, и я ныряю прямо в них.
Электричество кружится вокруг нас, и каждая часть моего тела покалывает в ожидании. Его взгляд опускаются к моему рту, и я облизываю губы. Я сглатываю напряжение в воздухе, молча умоляя его сделать шаг.
Чем дольше мы смотрим друг на друга, тем более горячим становится мое тело, пока я внутренне не начинаю кричать, тело болит и нуждается, а губы взывают к нему.
В конце концов, мы оба движемся как одно целое, погружаясь друг в друга, как будто какая-то невидимая сила одновременно притягивает нас и сталкивает. Кэм обхватывает меня за талию, и наши губы сталкиваются в обжигающе-горячем поцелуе, от которого у меня сводит пальцы ног. Он притягивает меня вплотную к себе, удерживая ладонью за поясницу, и наклоняя голову, углубляет поцелуй. Наши языки переплетаются, и я пожираю его, как будто он сочное шоколадное мороженое, которое я ела раньше.
Снова попробовав его и вспомнив все, я больше не могу отрицать своих чувств к нему.
Неважно, насколько Кэм мне противен, в ту первую ночь он проник мне под кожу, и я не могу его выкинуть, хотя очень пыталась.
В отчаянии от нужды я прижимаюсь своими бедрами к его, и чувствую, как эрекция давит на меня сквозь штаны и пижамные шорты. Кэм издает стон, и я задыхаюсь и извиваюсь, а кожа зудит от необузданного желания.
Когда он отстраняется, мы оба дышим с трудом. Тонкая майка прилипла к спине, и моя нога просунута между его ног. Кэм обхватывает мое лицо и нежно целует, что сводит с ума сильнее, чем поцелуи полные страсти.
— Спи, детка.
Он притягивает меня ближе к своей груди, и я позволяю сильному ритму его сердца быстро усыпить меня. На следующее утро, полностью одетый, но с влажными после душа волосами, Кэм будит меня поцелуем в губы.
— Пора вставать, принцесса. Если только ты не передумала насчет школы?
— Конечно, нет, — говорю я, зевая.
— Я приготовлю завтрак, пока ты принимаешь душ. Не задерживайся.
Все время, пока нахожусь в душе, я не могу сдержать кривой ухмылки, но прежде, чем спуститься на кухню, прячу все следы радости и веселья, надевая маску обыденности.
Во время завтра парни молчат, но это не неловко.
Мы выходим из дома, но Кэм тянет меня обратно в дверной проем, обнимает, оставляет на губах долгий поцелуй.
— А это еще за что?
— Две причины, — говорит Кэм, беря меня за руку и активируя сигнализацию. — Первая, ты моя, и никто не прикасается к тебе, кроме меня.
Пока он закрывает входную дверь, я закатываю глаза, хотя сердце чуть ли не делает сальто от счастья.
— А вторая?
— Если кто-нибудь будет тебя сегодня задевать, то я немедленно хочу об этом узнать. Именно ко мне ты обращаешься за помощью. Понятно?
Он открывает дверь на заднее сиденье, обхватывает меня за бедра и осторожно приподнимает, затем обходит машину с другой стороны и садится рядом со мной.
— Ответь мне, — требует Кэм. — И пристегни ремень безопасности.
Я поднимаю средний палец вверх, одновременно улыбаясь ему и застегивая ремень. Он посылает мне один из своих сулящих смерть взглядов, которые никогда не казались мне угрожающими.
— Я поняла, и не нужно изображать из себя пещерного человека. Я расскажу тебе, если что-нибудь случится.
— Хорошая девочка.
Уже открываю рот, чтобы высказать несколько ругательств, но он наклоняется и затыкает меня поцелуем.
— Если ты будешь целовать ее каждый раз, когда она дерзит тебе, то для других действий не останется времени. — Усмехается Джексон.
— Вообще не беспокоюсь насчет этого, — Кэм самодовольно улыбается в ответ, и Джексон смеется громче.
— Если вы собираетесь продолжать в том же духе, то в школе вы должны быть скрытными, — говорит Сойер, глядя на нас в зеркало заднего вида, когда он выводит машину с подъездной дорожки на дорогу.
Хорошее настроение Кэма испаряется, когда он наклоняется вперед, кладя руки на спинку водительского сиденья.
— Я что, похож на гребаного идиота? Мы оба понимаем необходимость осторожности. — Он откидывается назад, переплетая свои пальцы с моими. — Мы справимся.