Глава 35
Приглушенный шепот просачивается сквозь толпу, когда кто-то кричит:
— Отвали от меня!
Я вскидываю голову и вижу Кэма на другом конце переполненной комнаты. Сойер, Джексон и Маверик удерживают его. Его взгляд полон замешательства, гнева и боли. Привлекая внимание, Чарли дергает меня за запястье, глазами умоляя придерживаться плана и доверять ему, и я отбрасываю все мысли о Кэме, облизываю пересохшие губы и улыбаюсь мужчине, стоящему передо мной на одном колене.
— Для меня было бы честью выйти за тебя, ― послушно отвечаю я, и толпа разражается восторженными аплодисментами.
Чарли встает, одаривая еще одной обожающей улыбкой, и надевает кольцо мне на палец.
Краем глаза я замечаю, как Трент смотрит на нас, даже когда какая-то брюнетка прижимается к нему.
— Это должно казаться реальным, ― шепчет Чарли, притягивая меня ближе к себе. Обхватив затылок, он притягивает мой рот к своему. Он крепко прижимает меня к твердому телу, держа одну руку на пояснице, а другую на шее, и страстно целует.
Я благодарна, что он не засовывает язык мне в рот, потому что это было бы уже чересчур, но в тоже время он не сдерживается, и, черт возьми, Чарли Бэррон умеет целоваться.
Должно быть, это все из-за практики с девушками из колледжа, потому что с трудом замечаю, когда он отрывает свои губы от моих.
Толпа улюлюкает и кричит, а отец ухмыляется, как кот, объевшийся сливой. Родители Чарли приближаются, обнимая нас и громко поздравляя, все это время я нахожусь в оцепенении, гадая, где Кэм и почему здесь новая элита. Мой отец никак не мог их пригласить, так что они, должно быть, заявились без приглашения.
— Поздравляю, Эбигейл, ― говорит отец, целомудренно целуя меня в щеку. ― Я надеюсь, ты будешь очень счастлива. Чарльз будет отличным мужем, ― и шепотом на ухо добавляет. ― И, если ты каким-либо способом испортишь это соглашение, то присоединишься к своей матери в аду.
Чарли берет меня под руку, как будто он услышал всех этих ужасных слов, и я цепляюсь за него, дрожа от очень реального страха.
Дорогой папочка не понимает, что я уже испортила его планы, и понятия не имею, что мне делать.
Дрю и Джейн следующие, и требуется колоссальная сила воли, чтобы не зашипеть и не плюнуть в моего брата.
— Ты окончательно в моем черном списке, ― произношу я, с улыбкой принимая его поздравления.
— Я делал все только для твоей защиты, ― говорит он, возвращая вымученную улыбку. ― И ты увидишь это со временем.
— Прости, ― шепчет Джейн, заключая меня в объятия, и мы обе демонстрируем огромную фальшивую улыбку. ― Я хотела все рассказать, но Дрю не подпускал меня к тебе.
— Мы поговорим позже, возможно, ― говорю я, прежде чем позволить Чарли оттащить меня.
— По шкале от одного до десяти, насколько ты зла? ― спрашивает он.
— О, ― говорю я, улыбаясь ему, как будто он повесил луну. ― Около сотни.
— Что все это значит? ― слышу слова моего отца, и оглядываюсь на него через плечо. Его лицо медленно теряет цвет, когда он пристально смотрит на что-то или кого-то в толпе.
— Черт. ― Чарли ставит меня перед собой, обнимая за талию, пока я наблюдаю, как смутно знакомые высокий мужчина в сером костюме в тонкую полоску и, следующий за ним, долговязый мужчина в затемненных очках продвигаются сквозь толпу. Позади них Кэм, Джексон, Сойер и Маверик с двумя другими темноволосыми мальчиками, которые выглядят моложе.
— Что, черт возьми, происходит? ― спрашиваю я, откидываясь назад, чтобы посмотреть на Чарли. ― И почему эти люди кажутся знакомыми?
— Парень, возглавляющий эту толпу, Аттикус Андерсон, а человек, стоящий за ним, его шурин, Уэсли Маршалл. Полагаю, мы узнаем настоящую причину, по которой новая элита появилась в городе.
— Охрана! ― кричит отец в микрофон. ― Очистите комнату. Ребята, вечеринка окончена. Спасибо, что пришли, и будьте осторожны, возвращаясь домой. ― Он жестом «Подойди сюда» указывает на, стоящих в стороне, Марио и Луиса, когда Аттикус Андерсон поднимается на подиум и выхватывает микрофон из руки отца.
— Не торопитесь расходиться, ― говорит он, его голос разносится по комнате. ― Некоторые из вас наверняка помнят меня. Я Аттикус Андерсон. Потомок одного из первых отцов-основателей, и думаю, вы захотите услышать, что я хочу рассказать.
Кэм поднимается на сцену, наклоняется к Аттикусу и что-то шепчет ему на ухо. Челюсть Кэма напряжена, когда он говорит, его суровый взгляд все время прикован ко мне.
Другие парни подходят к ним сзади, и мой отец ощетинивается, когда шеренга вооруженных людей встает в защиту с одной стороны. Я замечаю выпуклость пистолетов, пристегнутых к их поясам или засунутых за пояс брюк, и от дурного предчувствия у меня покалывает кожу. Марио и Луис тянутся к своим пистолетам, но отец качает головой.
Некоторые мужчины и женщины в толпе остановились, оборачиваясь, чтобы послушать, но люди отца безжалостно выталкивают людей из бального зала, нравится им это или нет.
— Все, что ты запланировал, должно произойти без зрителей, Аттикус, ― говорит отец, забирая у него микрофон и передавая его Марио.
Аттикус пожимает плечами, довольная улыбка украшает его губы.
— Они все равно скоро узнают, ― загадочно говорит он. ― И все главные игроки здесь. ― Он кивает отцу Чарли, прежде чем устремить холодный взгляд на Кристиана Монтгомери.
Во всей этой суматохе я не заметила, как он и Трент вышли на сцену. Девушки Трента нигде не видно, так что я предполагаю, что он отправил ее домой, потому что это элитный бизнес, и она не имеет права здесь находиться.
Широкие двери бального зала с лязгом захлопнулись, и ряд охранников отца выстроился перед входом, блокируя выход.
— Черт, ― шепчет Чарли мне на ухо. — Добром это не закончится.
Взгляд Кэма опускается на, обнимающие меня за талию, руки Чарли, и я испытываю желание вырваться из его объятий, но мне отчаянно нужна его сила, поэтому остаюсь на месте, даже если это расстраивает моего любовника.
— Мы оба знаем, что ты собираешься сказать, ― добавляет Кристиан, занимая место рядом с моим отцом. ― И пустые слова ничего не значат.
— Слова не пусты там, где есть доказательства, ― говорит Уэсли Маршалл, отец Кэма, он впервые заговорил.
— Чушь собачья, ― говорит мой отец. ― У тебя ничего нет.
— У нас есть содержимое вашего сейфа, ― говорит Аттикус, ― и какое это было откровение.
Мой отец смеется, но это невесело.
— Хорошая попытка, но я на это не куплюсь. Мой сейф непроницаем.
— Только потому, что мы хотели, чтобы ты так считал. ― Аттикус пристально смотрит на нервного Дрю. ― Если ты мне не веришь, то спроси своего сына. Он был в этом замешан.
Мускул сжимается на челюсти Дрю, и мое дыхание становится прерывистым. Хоть брат и в моем черном списке, но я не хочу, чтобы с ним что-то случилось. Я обращаю умоляющий взгляд на Кэма, но он все еще смотрит на меня так, словно хочет задушить.
Отец пристально смотрит на Дрю, видя правду в каплях пота, усеивающих его лоб, и испуганном взгляде. Вся кровь отливает от лица моего отца, и он недостаточно быстро скрывает свою панику.
— Я долго ждал этого дня, Майкл. ― Аттикус ухмыляется, замечая это, и подходит прямо к моему отцу без малейшего следа страха. ― Ты отнял у меня все, и теперь я отплачу тебе тем же. ― Затем он поворачивается к Кристиану Монтгомери. ― И твой день расплаты тоже настанет.
Аттикус оборачивается, посылая сочувственную улыбку в сторону Джексона, когда он протягивает руку. Уэсли Маршалл протягивает ему большой коричневый конверт, и Аттикус машет им перед призрачно-белым лицом отца.
— Женевьева пришла навестить меня перед смертью, потому что твоя жена доверилась ей незадолго до смерти. Ты знал, что у Оливии были доказательства того, что ты убил мою жену? Именно поэтому ты устроил автомобильную аварию? Или это было, когда ты понял, что убил не ту женщину? Что любовь всей моей жизни все еще была на этой Земле и планировала сбежать со мной?