— Я же говорила тебе, я здесь не Миа. Я Таша.
Я открываю глаза и смотрю на ее красивое лицо. Она не ведет себя как Мия. Она едва ли похожа на Мию со всем этим макияжем на лице и в этом сиреневом парике, но она так же держит себя, прямая и гордая.
Ей нравится быть не самой собой какое-то время, и кто может ее винить? Ее жизнь наполнена болью и одиночеством. Таша может быть кем угодно. Когда я целовал сиськи Мии в своей машине, она так стеснялась их. Но Таша знает, что они особенные в баре, заполненном женщинами с огромными имплантатами.
— Ты не поверила мне в прошлый раз, когда я сказала, что ты сексуальна, — бормочу я, наблюдая за ней сквозь полуприкрытые глаза. Ее руки прижаты к моей груди, пока она двигается под музыку. — Поверит ли мне Таша, если я ей скажу?
Она переводит взгляд вверх на меня, а затем вниз на мой член. Ее губы изогнулись в улыбке, как будто мой стояк — лучшее, что она когда-либо видела. — Я не знаю. Попробуй ее.
Я сжимаю свое сиденье еще крепче. — Ты такая горячая. Это все, что я могу сделать, чтобы не взорваться в джинсах, у тебя такой твердый член. Ты всегда меня так сильно достаешь.
— Спасибо детка. Ты и сам не так уж плох. Мне всегда нравились плохие парни с татуировками.
Но это говорит Таша, а не Миа, отработанная фраза, которую она, наверное, использовала уже десятки раз, и она звучит плоско. Это те, кто обычно платит за ее приватные танцы, мужчины с татуировками? Своей милой внешностью она должна привлекать самых ужасных мерзавцев.
Миа поглаживает рукой мою челюсть. — Я чувствую, как ты снова злишься. Просто расслабься и постарайся получить удовольствие.
— Перестань быть Ташей. Просто будь собой.
Она замирает, между ее бровями образуется морщинка, а глаза становятся огромными от беспокойства. — Я не хочу быть Мией прямо сейчас.
Мои руки поднимаются, чтобы коснуться ее, успокоить, но мне приходится снова их опустить, и я разочарованно рычу. — Миа та, кого я хочу.
Там. Я сказал это. Я женат на ее маме, и моя жизнь полна беспорядка, но я хочу Мию.
Миа смотрит на меня своими огромными глазами, и я вижу за макияжем и стриптизершей уязвимую девушку внутри. — Я не должна хотеть тебя, Лаз.
— Я тоже не должен хотеть тебя. Но я не могу перестать думать о тебе. Куда бы я ни пошел в этом доме, я чувствую тебя. Я могу попробовать тебя. Это сводит меня с ума.
Миа бросает на меня вызывающий взгляд. — Я думала, ты просто хочешь сделать меня несчастной ради забавы.
Я делаю.
Я сделал.
Я не знал, что, черт возьми, я делаю.
— Я был зол. Я вымещал это на тебе.
— Теперь ты хочешь отыграться на мне по-другому?
Мой взгляд скользит по ее телу, и я выдыхаю: — Черт, я когда-нибудь.
— Ты так зол на маму и своих братьев, что хочешь трахнуть меня, как большой трах с ними, — говорит она.
— Да….Нет, я не знаю.
Мия царапает ногтями короткие волоски у меня на затылке. — Я тоже их ненавижу, Лаз. Так что, может быть, я позволю тебе трахнуть меня, потому что большой трах с тобой для них будет довольно приятным. Но если кто-нибудь узнает, у нас будут большие неприятности.
Ни хрена. Меня, наверное, забьют до смерти ее дяди. — Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.
Она проводит пальцами по моим волосам. — Никто никогда не хотел защищать меня раньше. Иногда мне кажется, что моя семья была бы счастливее, если бы я умерла.
Ледяная рука сжимает мое сердце, и я хотел бы сказать ей, что это неправда, но она не поверит мне, и я не стану ей лгать. — Тогда продолжай жить из чистой злобы. Или просто живи, потому что ты прекрасна внутри и снаружи, и миру нужны такие люди, как ты.
Мне нужны такие люди, как ты.
Ты мне нужна.
Она улыбается, настоящей красивой улыбкой, которая освещает ее глаза.
Я делаю прерывистый вдох. — Бэмби, я так хочу тебя поцеловать.
Миа наклоняется ко мне и проводит пальцами по моей нижней губе, бормоча: — Держу пари, ты очень хорошо целуешься.
Она наклоняется еще ближе и облизывает шрам в уголке моего рта, а затем проводит нижней губой сквозь зубы, как будто я восхитителен. — Мм. Я очень хотела сделать это.
Я сойду с ума через минуту.
— Помнишь, когда ты кончила мне на пальцы? Сделай это на моем члене. Покажи мне, какая ты красивая.
Она меняет темп и угол наклона бедер, и ее губы приоткрываются от удовольствия, когда она трется своим клитором о головку моего члена.
Ее мягкие стоны наполняют воздух вокруг нас, а ее щеки заливаются румянцем. — Ты же знаешь, что я могу кончить вот так. А ты?
Меня никогда особо не волновали танцы на коленях. Если у тебя на коленях будет девушка, какой смысл носить одежду и не иметь возможности прикоснуться к ней? Это больше разочаровывает, чем удовлетворяет.