Я хватаю ее бедра руками, пока она водит ими вверх по моему телу, немного стесняясь, но готовая пойти на это, потому что она возбуждена. Я жадно облизываю ее, и она задыхается и садится на мое лицо.
— Какая хорошая девочка, — бормочу я между облизываниями, мне нравится, как она отвечает.
Миа цепляется за спинку кровати, полустонет, полусмеется.
— Я чувствую себя принцессой.
— Ты и на вкус такая же. Мягкая, сладкая и вкусная.
Я не могу нарадоваться, облизывая ее, и мне нравятся тихие звуки, которые она издает, когда мой язык касается ее клитора. Она повторяет их снова и снова, пока я не понимаю, что она стонет и корчится так сильно, что вот-вот кончит.
И тогда она делает это, сжимая мою голову своими бедрами, пока она качается взад и вперед на моем лице.
Я сажусь, беру ее с собой и осторожно опускаю на спину.
— Мы можем остановиться здесь. Мне все равно.
— Нет, пожалуйста, — кричит она, хватая меня за плечи и впиваясь ногтями. — Ты мне нужен.
Мия тянется к моим джинсам и расстегивает их, сталкивая их вниз и с меня, и мы видим нечто, что удивляет нас обоих.
Ее кровь, размазанная по моему члену.
Она проводит пальцами по моему члену, завороженная зрелищем, как и я. Доказательство того, что я единственный мужчина, который когда-либо был внутри нее.
— Черт, Мия, должно быть, это было больно. Мне жаль.
Она качает головой, все еще глядя на меня. — Мне уже все равно.
Я на мгновение впиваюсь зубами в губу. — Может быть, это неправильно, но твоя кровь на моем члене такая сексуальная.
Я хотел бы сохранить это маленькое красное пятнышко, которое объявляет, что она моя, отныне и навсегда, но если мне придется его потерять, лучшее место — в ее киске.
— Пожалуйста, Лаз, — выдыхает она.
О, Иисус Христос. Я сойду с ума только от звука ее нуждающегося голоска. Она обхватывает рукой мой ствол, и я тоже, и вместе мы направляем его в ее узкий, скользкий канал. Она стонет, когда моя головка скользит в нее, а затем дюйм за дюймом моей длины. Я двигаюсь как можно медленнее и осторожнее, сдерживаясь так, как не делал годами.
— Я причиняю тебе боль? — спрашиваю сквозь зубы.
Мия приподнимается на локтях и смотрит на себя. Смотрит, как я вхожу в нее осторожными толчками, пробираясь все глубже. Ее хорошенькая киска делает мой ствол таким мокрым.
Она смотрит на меня с раскрасневшимися щеками и расширенными глазами. — Я думаю, ты был создан для меня, Лаз.
Я немного расслабляюсь и вхожу глубже, и она стонет от удовольствия. Я потерялся в этих больших глазах, мой член погрузился в нее.
Я думаю, что она чертовски права.
10
Миа
Я много слышала о сексе, о том, каким он может быть хорошим, каким он может быть плохим, каким грязным и каким прекрасным. Я не была готова к тому, как красиво будет выглядеть мужчина с его членом, погруженным во меня, или как странно приятно чувствовать растяжение и жжение его толчков.
Я действительно не была готова к тому, насколько уязвимым выглядит Лаз, когда он осторожно толкается, покрывая мой рот отчаянными поцелуями и сжимая кулаками простыни.
— Бэмби. Детка, — стонет он, глядя между нами в то место, где мы соединены. Толщина его почти шокирует.
Он внезапно вырывается и скользит вниз между моих бедер.
— Мне нужно, чтобы ты снова кончила, — говорит он, настойчиво лизая меня.
Удовольствие пронзает меня. Моя чувствительная плоть жаждет его прикосновений, и он безжалостно дает мне то, что мне нужно. Мои ноги трясутся по мере приближения оргазма, и он крепко сжимает мои бедра и сгибается вдвое. Я напоминаю себе быть осторожной, не шуметь, но потом помнить, где мы находимся, и что я могу делать все, что захочу.
Я откидываю голову назад с громким криком и полностью отдаюсь своей кульминации.
Лаз движется вверх по моему телу, и в тот момент, когда я открываю глаза, он снова погружается в меня. Я задыхаюсь и обхватываю его ногами.
— Можно я кончу в тебя? — спрашивает он со стоном, и я киваю и беру его лицо в свои руки. Я хочу увидеть, как он выглядит в последний момент. Бьюсь об заклад, он красивый.
Лаз стонет сильнее и увеличивает скорость своих толчков, полностью вытягиваясь, а затем снова погружаясь. Ему должно быть безумно приятно, потому что его щеки краснеют, а дыхание становится тяжелее. Затем он делает глубокие и быстрые толчки, его темп увеличивается, пока он внезапно не вскрикивает.
— Блядь , Бэмби.