И неправильно.
Лаз прижимает поцелуи к моему горлу и, прижавшись губами к моему уху, говорит жарким, хриплым шепотом: — Позволь мне трахнуть тебя в твоей постели, пока твоей мамы нет дома. Я хочу влить свою порцию спермы в эту твою хорошенькую киску.
Мама могла вернуться домой в любую минуту. Я представляю, как склоняюсь над матрасом, закрывая рот обеими руками, в то время как Лаз жестко и основательно трахает меня сзади, его большие руки сжимают мою талию. Тот факт, что нас могут поймать, мысль о том, чтобы сделать что-то настолько безрассудное, вызвала у меня короткое замыкание в мозгу.
Он ведет меня обратно к кровати, и я знаю, что, как только он расстегнет джинсы, он окажется внутри меня. Мое сердце расплавляется при мысли о том, что мы вместе падаем на матрас.
Рядом с моей головой жужжит телефон, и я краем глаза смотрю на экран. Есть сообщение от мамы. Ну, дерьмо. Это не может быть хорошо.
— Подожди секунду, — задыхаясь, говорю я Лазу, беру телефон и подношу его к лицу.
Пожалуйста, надень свое красное платье-комбинацию на ужин в среду вечером. Нанеси макияж и сделай что-нибудь красивое с волосами.
Почему?
Я посылаю обратно, хотя я думаю, что я уже знаю ответ.
Фабрицио Розетти придет на ужин с одним из своих друзей-холостяков. Драго Ластро.
Я должен выглядеть в ужасе, потому что Лаз выхватывает у меня телефон и читает экран.
— Драго Ластро? — восклицает он, его голос звенит в тишине моей спальни. — Этот чертов хищник?
— Кто такой Драго Ластро?
Его губы кривятся. — Всего лишь один из самых хладнокровных и злобных ублюдков, которых я когда-либо встречал. Господи Иисусе, твоя мама должна знать его репутацию. Она как будто хочет, чтобы тебя съели заживо, жестокая сука.
Я тяжело сглатываю. — Может быть, да. Думаю, она ненавидит меня, потому что знает, что я испортил ей вечеринку.
— Эта дурацкая вечеринка. — Он берет мой телефон из моей руки и бросает его на тумбочку. — Эта проклятая женщина. Я не хочу, чтобы ты сейчас думала ни о том, ни о другом.
Он садится и натягивает рубашку через голову, образует букву «V» указательным и средним пальцами и указывает ими себе в глаза. — Сосредоточься на мне.
Мой взгляд скользит по его идеальному татуированному телу.
Боже, если он настаивает.
Он стягивает с меня футболку и джинсы, и мы оказываемся голыми вместе, плотно прижавшись друг к другу, наши ноги переплетены.
Я хватаю лицо Лаза руками и хнычу: — Трахни меня, как будто я твоя.
Он вонзает в меня большой палец, а затем вытаскивает его, размазывая мою влагу по всему телу. Затем он берет свой член в руку, выстраивается у входа и глубоко входит в меня.
— Ты моя.
Я чувствую истину этих слов всем сердцем, вплоть до кончиков пальцев рук и ног.
Его.
11
Лазарро
Я стону, когда я погружаю свой член в киску Мии. Это все, о чем я мог думать в течение нескольких дней, когда моя девушка лежала на спине с раздвинутыми для меня ногами, пока я стучал в ее плотный розовый бархат. Такая тугая, что она пропускает меня только на несколько дюймов. Она задыхается и прижимает руки к моему животу, говоря мне, чтобы я замедлился, потому что она не может справиться.
Я расслабляюсь и двигаюсь медленнее, давая ей возможность расслабиться, чтобы я мог погрузиться глубже, тихо бормоча ей: — Кто моя хорошая девочка?
Я оглядываю ее кровать, ее комнату. Это так мило, и я могу трахнуть ее здесь. Это все, о чем я мечтал уже несколько недель.
Миа скулит и хватает меня за плечи, пока я двигаюсь сильнее и глубже. После еще нескольких поглаживаний я вытаскиваю ее, переворачиваю на живот и подтягиваю бедрами вверх.
Теперь она распахнулась передо мной, и что это за зрелище. Я беру себя в руки и снова погружаюсь в нее.
— Дай мне эту сладкую хватку твоей киски, Бэмби. Никто не трахается так, как мой ангел-падчерица.
Она зарывается лицом в одеяла и стонет от ужаса и желания. — Не говори таких вещей, когда мы занимаемся сексом.
— Почему нет? Тебе нравится быть маленькой шлюхой для своего отчима. Посмотри на этот изгиб в спине. Только похотливые девушки так выставляют свои задницы. Должен ли я трахнуть эту киску, как будто она тебе нужна?