Присев на корточки, я внимательно осматриваю пространство, затем подхожу к окну и заглядываю внутрь.
Сердце обрывается.
Рэйвен.
Она спит, свернувшись на самом краю кровати. Даже во сне видно, что ей плохо: брови сведены, губы поджаты, будто она пытается бороться с кошмарами, которые слишком близки к реальности. Одна рука спрятана под подушкой, другая сжимает простыню у груди, словно эта ткань может защитить ее от монстра, которого она боится.
Она никогда так не спала, когда была рядом со мной. Ее тело всегда было расслабленным, спокойным. Она была счастлива. Абсолютно довольна собой.
Я сжимаю край перил, чтобы не сломать стекло и не ворваться внутрь, чтобы не обнять ее, не унести прочь от этих чертовых О’Клэр. Но я сдерживаюсь, удерживаю себя на грани, хоть каждое волокно моего существа кричит о том, что я должен ее коснуться.
Я не могу. Пока еще нет.
Мой взгляд скользит дальше, за ее плечо, и я вижу его. Коннор О’Клэр. Он лежит на спине, рука покоится на голой груди, рот приоткрыт, и тихое сопение нарушает тишину.
Сжимаю зубы до скрежета. Они спят в одной постели.
Черт, черт, черт.
Гнев, словно кипящая лава, пробегает по венам. Ноги начинают подрагивать, я выпрямляю колени, пытаясь подавить желание ворваться внутрь и разорвать его на части. Глухой рык срывается из груди, звучит грубо, зверски, заполняя темную ночь.
Она моя.
Я хочу остаться и смотреть на нее. Не отрывать взгляда, пока не рассветет. Но я не могу. Солнце вот-вот взойдет, и дом оживет от шума слуг и охраны. Ночью я могу наблюдать за ней. Днем наша любовь должна оставаться в тени.
Пока что.
Я тихо выдыхаю, собираясь спуститься обратно, когда моя рука тянется к карману, и я замираю.
Брови поднимаются, когда пальцы нащупывают ленту — пурпурную, ее любимый цвет.
Уголки губ дрогнули, и я достаю нож из другого кармана. Лезвие с легкостью разрезает ткань, оставляя отрезок длиной в пять дюймов. Остаток я засовываю обратно, а затем снова присаживаюсь на корточки. Руки тянутся к угловому столбу балкона.
Я привязываю ленту к стойке, узел выходит неловким, грубым — моими-то руками. Но это от меня. Это символично. Это для нее.
Она поймет.
Я иду за ней.
Глава 5
Рэйвен
Мои кулаки бьют влево, вправо, снова влево.
Черт, я что, слабею?
Моя сила уже не та, что раньше, и это вызывает во мне тревогу, которую я больше никогда не хочу испытывать. Я так сильно хочу вернуться на ринг «Инферно». Прошло слишком много времени. Неделя за неделей я не тренировалась и не дралась, и я чувствую себя совершенно на взводе.
Слабая. Будто сила, что жила глубоко в моих костях и мышцах, исчезает с каждой секундой. Я пытаюсь удержать ее, вцепиться, но она ускользает, как песок сквозь пальцы. С каждым днем я теряю не только физическую мощь, но и способность защищать себя.
Мне нужен бой, но Коннор этого не даст. Он считает, что это не подходит леди. Ему плевать на мое прошлое, на то, что я пережила, или откуда я пришла. Стоит мне даже заикнуться о своей жизни, он тут же затыкает меня унизительными словами. Для него моя история началась в тот момент, когда я застрелила его невесту. Теперь я всего лишь долг, который должен сидеть смирно и выглядеть красиво.
Но как я могу жить без боя? Как мне смириться с тем, что мое тело теперь должно быть послушным, без права выплеснуть ярость? Это не я. Это не кровь, что течет во мне, и не то, чему меня учили. Я — это гнев, жажда борьбы, которая требует выхода. И чем дольше он пытается это подавить, тем хуже будет итог.
Если это не закончится его смертью, то закончится моей.
Я снова бью. И снова. Просто так, чтобы не забыть, что я люблю это. Пот стекает по вискам, волосы, собранные в небрежный хвост, прилипают к шее. У меня нет тренировочной формы. Все, что есть, — это трусы и майка, что сейчас на мне. Я должна драться в том, что есть, хотя чувствую себя полной самозванкой. Я не хочу одеваться так, и каждый удар кулака с этим огромным кольцом на пальце кажется мне нелепым и чуждым. Это груз, а не медаль. Я никогда не хотела его на шее, и не хочу его на пальце.
По крайней мере, не от Коннора О'Клэра.
Пот струится по спине, а я представляю, что Коннор — мой противник. Я уничтожаю его в своей голове снова и снова. Хочу убить его, его пронзительные взгляды, его слишком уверенные прикосновения. Меня тошнит от этого всего. Но у меня нет выбора. Я застряла здесь, и, если он решит, так и останусь рядом с ним до конца своих дней.
С диким рычанием я хватаю подушку с кровати и бью ее ногой со всей злостью, что разрывает меня изнутри. Подушка летит через комнату, ударяется о стену с глухим стуком и падает на пол. Это только злит меня еще больше. Черт возьми, даже что-то сломать нормально нельзя. У Морелли я могла быть собой — там все иначе. А здесь? Здесь я — фальшивка. Чертова подделка. Именно такой я была с тех пор, как переехала к своим тете и дяде, и я устала от этого.
Я так устала.
— Аааа! — кричу я, хватаясь за голову и разворачиваясь к двери.
Коннор с отцом ушли рано утром на какую-то встречу. С кем — мне не сказали. Они вообще ничего не рассказывают мне о своих делах.
С Кайлианом все было иначе. Я спрашивала его о семье, и он отвечал. Ему нечего было бояться, потому что он знал — я с ним. Моей жизни без него просто не существовало. Я была на его стороне.
Коннор же не доверяет мне настолько, чтобы рассказывать что-то. Он ничего не хочет мне говорить. Я остаюсь в этой спальне, запертая в чертовом замке, который больше похож на тюрьму.
Да, запер. Он оставил меня здесь и запер дверь снаружи. Ну каким же надо быть чертовым психопатом, чтобы сделать такое? Уверена, он бы нашел общий язык с моими тетей и дядей. Они могли бы стать лучшими друзьями, обсуждая, как держать меня в клетке и придумывая новые способы издеваться надо мной.
— Ебаные маньяки, — шепчу я сквозь зубы, топая к двери. Я просто хочу проверить. А вдруг... ну, вдруг он меня испытывает? Типа говорит, что запер дверь, а сам оставил ее открытой. Может, хочет посмотреть, что я сделаю?
Моя рука ложится на ручку, я поворачиваю ее, но чувствую, как туго механизм сопротивляется.
Заперто. Чертовски заперто.
Сжав зубы, я разворачиваюсь, а злость уже разгоняет кровь по венам. Шагаю к туалетному столику, рывком открываю ящики — зеркало чуть не отрывается от резкого движения. Я хватаю пару шпилек и разгибаю их. Я понятия не имею, что именно нужно делать, но насколько сложно может быть открыть дверь с помощью пары шпилек?
Возвращаюсь к двери с решительностью в каждом шаге. Босые ноги глухо ступают по мягкому ковру. Этот ковер слишком чистый, слишком новый, слишком идеальный — без пятен, без недостатков. Меня это только еще больше бесит. Это убогое совершенство вокруг словно издевается надо мной, со всеми моими трещинами и шрамами. Я даже пятками тру этот чертов пушистый ковер, чтобы хоть как-то испортить его.
Подхожу к двери, запихиваю шпильки в замочную скважину, кручу их, щурюсь, пытаясь понять, что за детали я там нащупываю. Где что должно быть? Пальцы ноют, сжимая тонкие металлические шпильки, руки дрожат от напряжения. Пот скатывается по лбу.
Щелчок.
Глаза распахиваются, челюсть от удивления чуть не падает. Шпильки вываливаются из рук на пол.
Да ну на хрен. Это что, сработало?
Моя рука тянется к ручке, и я поворачиваю ее, едва не рассмеявшись, когда она легко поворачивается. Я распахиваю дверь, готовясь к рывку, к бегству, к драке, но сталкиваюсь лицом к лицу с синей преградой.