— Это мое, — отрезаю я.
Его глаза расширяются, а затем сужаются.
— Где ты взяла ее, Рэйвен?
Я толкаю его прочь, но он сдавливает меня в кресле, его руки впиваются в ребра, перехватывая дыхание.
— Просто нашла. Это ерунда, — сжимаю зубы, проговаривая сквозь боль.
Его губы ничего не произносят, но взгляд выдает слишком многое. Он мне не верит. Но верить, что я настолько обманываю его, ему, похоже, тоже невыносимо. Он рычит, отталкиваясь от моего тела. Но тут же хватает меня за руку и резко тянет на ноги.
— Эй, что ты делаешь? — вскрикиваю я.
— С меня хватит, Рэйвен. Я устал. Ты должна стать моей женой, но тебя никогда нет рядом. Ты не разговариваешь, не смотришь на меня, тебе плевать на разговоры. Ты скучнее чертовой травинки. Ты настоящая сука, Рэйвен, и я больше не собираюсь быть хорошим парнем.
Его хватка на моих руках становится невыносимой, я чувствую, как под его пальцами начинают проступать синяки. Он тащит меня через двор, словно тряпичную куклу.
— Пожалуйста, отпусти. Ты делаешь мне больно, — хнычу я, спотыкаясь босыми ногами о траву.
— Хорошо. Надеюсь, синяки останутся. Ты заслужила, — рычит он.
Он тянет меня в дом, не обращая внимания на мои мольбы. Охранники расступаются, как будто их и не существует. Я даже не прошу их о помощи — их лояльность принадлежит семье О’Клэр. Для них я пустое место.
Входные двери распахнуты, и утренний ветерок проникает внутрь, но он не приносит мне облегчения. Коннор сжимает мою руку сильнее, затаскивая меня наверх. Я падаю на колени, чувствуя, как ковер сдирает кожу. Он поднимает меня, не давая времени прийти в себя, тащит дальше — вверх по лестнице, по коридору, в комнату.
Я рычу, толкая его, когда он заводит меня внутрь и с грохотом захлопывает за нами дверь.
— Отпусти меня! — кричу я, отталкивая его с силой.
Он, наконец, отпускает. Я падаю на пол, мои колени с глухим стуком ударяются об деревянные доски. Отпрыгнув назад, я сажусь и, почти ползком, отодвигаюсь от него.
— Не подходи ко мне, — рычу я.
Он ухмыляется, тень злого удовлетворения скользит по его лицу, делая его черты мрачнее.
— Мне вообще нужно подойти к тебе. Ты же моя чертова невеста.
Два быстрых шага — и он хватает меня за рубашку обеими руками. Одним резким движением он рывком поднимает меня и швыряет спиной к стене.
— Мне бы не пришлось терпеть твою тупую, стервозную задницу, если бы моя настоящая невеста была жива. А теперь ты должна заплатить за это. Поняла?
Я сглатываю комок в горле, поднимая голову, чтобы встретить его взгляд.
Да, может, я и его невеста, но я никогда, слышишь, никогда не пожалею о том, что убила ту суку за то, что она поцеловала Кайлиана. Ни на секунду.
Он — мой.
— Ты поняла, Рэйвен? Хватит быть мелкой мерзкой дрянью просто потому, что тебе так хочется.
Его руки спускаются ниже, очерчивая линию моей талии, пока не достигают пояса моих джинсов. Это новая одежда — ничего общего с моим стилем. Дорогие ткани, изысканные фасоны, словно я должна отправиться на дегустацию вина с подругами. Это не я. Но Коннору плевать. На меня ему вообще плевать.
Его пальцы легко находят застежку моих джинсов и без усилий расстегивают пуговицу. Джинсы ослабляют хватку на моей талии, сползая вниз. Мои глаза расширяются, я пытаюсь его оттолкнуть, но он только сильнее прижимает меня к стене.
— Моя невеста. Мои правила, — заявляет он, срывая джинсы до середины моих бедер, оставляя их застрявшими на коленях.
— Я не собираюсь с тобой трахаться, — рычу я, хотя грудь сжимается от напряжения. Лучше умереть. Лучше пусть он меня убьет, чем терпеть его грязные, алчные руки.
Он ухмыляется.
— Может, и нет. Но это не значит, что я не могу повеселиться иначе. А сейчас, перед тем как идти на встречу, я думаю, что настроен доставить удовольствие своей невесте.
Мои конечности замирают.
— Нет. Черт, нет, — выдыхаю я, с ужасом моля, чтобы стена просто поглотила меня. Мои руки упираются в его грудь, я вонзаю ногти, но он не двигается. Это каменная стена, которую мне не пробить.
Его зубы щелкают в воздухе, а затем он рычит, выкручивая мои запястья за спину так, что боль пронзает до костей. Одной рукой он удерживает оба моих запястья, оставляя на коже наверняка заметные синяки.
— О да. Я войду на эту встречу с твоим запахом на своих пальцах. И, если повезет, все сразу поймут, чем я занимался до нее.
Я извиваюсь, пытаясь вырваться, но его тело словно вылеплено из железа.
— Пожалуйста, я... я не могу, — хриплю, чувствуя, как паника захлестывает меня волной. Я не хочу этого. Я не могу этого хотеть.
Я не принадлежу ему, чтобы он касался меня.
— Я больше не слушаю твои мольбы, Рэйвен. Они для меня ничего не значат, — шипит он, его пальцы проскальзывают под пояс моего нижнего белья.
Он касается обнаженной кожи, и я зажмуриваюсь, будто могу отключиться от происходящего, когда его пальцы скользят дальше.
Инстинкт берет верх, когда я резко вырываю руку из его хватки, и кулак летит прямо в его лицо.
Он отступает, убирая руку из-под моего белья и прижимая ее к щеке. На его лице отражается смесь шока и ярости.
— Сучка, — шепчет он, а затем его ладонь с хрустом встречается с моей щекой. Его костяшки ударяют по носу, боль раскаленной волной разливается по лицу, а кровь тонкой струйкой стекает к губам.
Он возвращается мгновенно, толкает меня, вновь срывая белье, пальцы грубо вторгаются, заставляя меня вздрогнуть.
— Хотела поиграть жестко? Надо было просто попросить, — ухмыляется он, его голос звучит, как холодный металл.
— Ненавижу тебя, — шепчу я, кровь обагрила мои губы, стекая на язык. Мои ноги пытаются найти опору, чтобы убежать, но я прижата к стене и не могу сдвинуться ни на миллиметр.
Он наваливается на меня всем телом, и я чувствую, как его напряжение под одеждой требует свободы. От этого у меня скручивает живот, а страх заполняет вены густой, жгучей смолой. Это тяжесть, которая сковывает меня, лишая всякой возможности сопротивляться, пока его пальцы грубо пробегают по мне, толкая к оргазму, которого я отчаянно не хочу.
Мой взгляд затуманивается, я смотрю поверх его плеча, мысленно возводя стену, чтобы спрятаться от происходящего, от его мерзких прикосновений, от боли, которая жжет каждую клеточку моей кожи.
— Интересно, насколько ты будешь хороша на моем члене, если сейчас ты такая горячая вокруг моих пальцев, а? — его голос насмешливый, мерзкий, обволакивает меня, как яд.
Его движения становятся быстрее, и я отворачиваюсь от него, задирая голову до боли в шее. Мой взгляд упирается в открытую дверь. Там кто-то должен быть, кто-то, кто слышит этот ужас, но делает вид, что ничего не происходит. Им все равно.
Я мечтаю оказаться где угодно, только не здесь.
Его губы скользят по моей челюсти, направляясь к губам. Я снова отворачиваюсь, но вскоре не могу двигаться дальше, и он накрывает мои губы своими, размазывая кровь по моему лицу. От ужаса мои глаза сжимаются. Где-то глубоко внутри поднимается крик, прорываясь через грудную клетку и подступая к горлу. Мои пазухи жжет от напряжения, но я удерживаю его. Пока.
Но это становится слишком. Слишком много.
Я позволяю эмоциям выйти. С закрытыми губами и глазами, полными слез, мое горло содрогается от мучительного крика, который так и не вырывается наружу.
— Можешь кричать сколько хочешь. Никто тебя не спасет. И знаешь, мне кажется, никто из них даже не будет против, если я убью тебя прямо сейчас, — шепчет он мне в лицо, его дыхание обжигает мне кожу, и я глотаю подступающую тошноту.
Его пальцы продолжают свое мерзкое дело, сильнее, быстрее, касаясь моего клитора торопливыми движениями. Я закрываю глаза, вычеркивая Коннора из реальности. Его здесь нет. Это не он.