И знаю, что не в последний.
Черные стержни накалены от солнца, и, когда я перелетаю через них, мои туфли с глухим звуком приземляются на траву. Я замираю, оглядываюсь через плечо. Когда убеждаюсь, что все чисто, бегу к изгороди.
Прохожу между рядами, мои пальцы задевают густую зелень. Остановившись, я срываю горсть листьев, просто чтобы выпустить пар. Здесь прохладно, тень от высоких кустов скрывает меня. Некоторые доходят мне до пояса, другие — возвышаются над головой.
Я осторожно выглядываю из-за угла, не отрывая взгляда от открытого балкона. Легкая занавеска колышется на ветру, напоминая о том, что дверь приоткрыта. Но Рэйвен все еще нет.
Из груди вырывается низкое рычание, и мысль вскарабкаться наверх, чтобы лично убедиться, что с ней все в порядке, кажется чертовски заманчивой. Если я увижу хотя бы один синяк в форме чьих-то пальцев на ее теле, этот дом сгорит дотла вместе со всеми О’Клэрами внутри.
Я наклоняюсь, моя рука нащупывает гальку под живой изгородью. Камень гладкий, черный, идеально ложится в ладонь. Я поднимаю его, оглядываюсь и бросаю прямо на ее балкон. Камень ударяется о стекло с тихим звоном, а затем катится по деревянному полу.
Отступив назад, я прячусь в тени, наблюдая через небольшую щель между зелеными ветвями. Тень появляется в дверном проеме. Я не могу рассмотреть лицо, но вижу темные волосы, струящиеся по ее обнаженному плечу, и улыбка непроизвольно трогает мои губы.
Это она. Она здесь.
Фигура двигается, я остаюсь неподвижен, ожидая, если вдруг рядом окажется охранник или кто-то еще. Затем она исчезает, и мое терпение трещит по швам. Пальцы с силой рвут листья с кустов, пока я стою и жду. И жду.
Проходят вечные минуты. Или часы. Когда в воздухе раздается звук шагов по траве, на моем лице расползается хищная, довольная ухмылка.
Наконец-то.
— Кто здесь? — ее мягкий голос звучит, словно музыка. Он наполняет мои легкие воздухом, которого мне не хватало слишком долго.
Я жду, пока аромат ее духов, напоминающий цветочный сад, достигает меня. Лишь тогда моя рука резко выскакивает вперед, хватая ткань ее рубашки. Ее тонкий вскрик тонет в ночи, когда я притягиваю ее к себе. Ладонь моментально прикрывает ее губы, заглушая крик.
Она дергается, пытается сопротивляться, пока не понимает, что это я. Ее глаза расширяются, тело расслабляется, будто тает в моих руках, ее конечности становятся податливыми, уступая моей власти.
Прикоснуться к ней — значит вернуться домой. Ее присутствие — это возвращение моего сердца, вырванного из груди.
Ее губы шевелятся под моей рукой, что-то бормочут. Я прищуриваюсь.
— Тише, — шепчу я.
Она кивает, и я убираю ладонь, чтобы накрыть ее губы своими. Ее рваное дыхание становится моим. Мой стон утопает в ее прерывистом крике. Она всхлипывает, ее глаза мгновенно наполняются слезами, которые катятся по ее щекам и падают на мои.
Я прижимаю ее к кустам, мои руки жадно скользят по ее телу, проверяя, что она здесь. Настоящая. Что это не очередная иллюзия моего больного воображения.
Она здесь. Живая. И она, черт возьми, моя.
Мои пальцы поднимаются, стирая слезы с ее лица. Они не прекращаются, словно бесконечный водопад, умоляющий меня остановить их.
— Хватит плакать, — шепчу я, отрываясь от ее губ. — Рэйвен, — повторяю уже жестче. — Перестань плакать. Ради меня.
Она кивает, ее глаза блестят, а губы дрожат, припухшие от моих поцелуев.
— Я думала, ты… — ее голос дрожит, рука судорожно прижимается к груди. — Откуда ты здесь?
Ее пальцы вновь находят мою рубашку, словно проверяют, что я настоящий, касаются каждой открытой части моей кожи, будто боятся, что я исчезну.
Я наклоняю голову, приподнимая бровь.
— Ты серьезно думала, что я покину этот мир, отдав тебя другому мужчине? — В моем голосе звучит упрек. — Ты должна знать меня лучше, Крошка Кроу. Если я и уйду из этой жизни, то только с тобой рядом. И я никогда, ни при каких обстоятельствах, не проживу ни секунды, наблюдая, как ты принадлежишь другому.
Ее лицо отражает смешение облегчения и боли, смятения и радости.
— Я думала, ты смирился с тем, что я ушла, — звучит ее тихий, раненый голос.
Я никогда бы не бросил ее. Никогда. Моя душа не позволила бы мне этого.
Я прижимаюсь ближе, впечатывая ее тело в зеленую изгородь позади.
— Мои слова ничего не значили, Рэйвен, — шепчу я, касаясь ее лица. — Я никогда не позволю тебе выйти замуж за другого. Ни в этой, ни в какой-либо другой жизни. Да, я позволил расстоянию нас разлучить, но это временно. Потому что я знал — я вернусь за тобой. И вот я здесь.
Ее глаза расширяются, и еще одна слеза скользит по щеке. Я стираю ее пальцем.
— Ты пришел забрать меня домой?
Мое лицо темнеет, я едва сдерживаю себя, чтобы не взорваться от боли, которую вижу в ее глазах.
— Пока не могу.
Ее взгляд падает вниз, к ее босым ногам.
— Я больше так не могу, — ее голос дрожит. — Я просто хочу домой. С тобой.
Я хватаю ее за подбородок, поднимая ее лицо к себе.
— Он причинил тебе боль?
Сканируя ее лицо, я замечаю припухший нос, темные круги под глазами и легкий синяк вдоль челюсти. Мое сердце сжимается.
— Причинил, — отвечаю я за нее.
Она пожимает плечами, не глядя на меня.
— У меня кончились силы бороться.
Гнев накатывает на меня, мои пальцы сжимаются сильнее, оставляя белые следы на ее коже. Ее лицо болезненно морщится.
— Ты была бойцом до меня. Ты всю жизнь сражалась. Не сдавайся сейчас. Борись за себя.
Она молчит, ее губы дрожат, а затем ее тело оседает на колени, как будто вес жизни окончательно придавил ее. Она падает к моим ногам, ее руки цепляются за ткань моих брюк.
— Не уходи без меня. Я не выдержу больше ни минуты с этими людьми. Лучше умереть.
Я хватаю ее за руки, поднимая обратно на ноги. Мои пальцы скользят под ее бедра, поднимая ее тело вверх. Шелковый материал ее шорт почти ничего не скрывает. Я разворачиваюсь и уношу ее глубже в зеленый лабиринт. Высокие кусты закрывают нас от посторонних взглядов, их густая листва словно окутывает нас коконом.
— Никогда не говори этого снова, слышишь? — рычу я, прижимаясь к ее губам. — Никогда не говори, что хочешь умереть. Не в тот момент, когда я стою перед тобой и борюсь за тебя. Ты поняла меня? Ты, блять, чувствуешь меня?
Я беру ее руку, прижимаю к своей груди, к бешено колотящемуся сердцу.
— Чувствую, — шепчет она, ее пальцы сжимаются на ткани моей темной рубашки. Она тянется ко мне, как будто не может насытиться, ее тихий стон разрывает меня изнутри.
— Как долго еще? — ее голос хрупкий, едва слышный.
Я качаю головой.
— Недолго. Я обещаю.
Ее взгляд замирает на мне, прежде чем снова устремиться назад, к дому, словно она боится, что кто-то идет за нами. Моя рука обхватывает ее талию, скользит ниже, обводя ее изгибы, пока мои пальцы не находят ее теплую плоть между ног.
— Кстати, я сегодня видел твоего жениха, — бросаю я, слова сквозят холодной яростью.
Ее глаза мгновенно возвращаются к моим, расширяются.
— Что? Когда? Где?
Моя челюсть сжимается при воспоминании о его самодовольном лице, его словах, которые вывели меня из себя.
— Сегодня утром, в офисе О’Клэров. — Ноздри раздуваются, я вновь вижу перед собой его дерзкое лицо, его пальцы, нахально поднесенные к моему носу, пропитанные ее запахом. Этот запах сводит меня с ума. — Он сказал мне кое-что, что мне совсем не понравилось.
Ее взгляд тускнеет, на лице появляется стена, она отворачивается.
— Я этого не просила, если ты на это намекаешь.
— Я ни на что не намекаю, Рэйвен. Я спрашиваю, что, черт возьми, произошло.
Ее руки обвивают мою шею, и она подтягивается ближе, ее губы касаются моего уха. Она не может посмотреть мне в глаза.