Маттео: Блять, отменяй свою миссию. Он уже в пути.
Маттео: Чувак, вали, сейчас же.
Маттео: Если он едет быстро, будет там через десять минут.
Маттео: Он пиздец какой злой, чувак, убирайся, пока он не пришел.
Маттео: Блять, если он тебя поймает и не убьет, я тебя сам прибью.
Я проверяю время отправки, они были отправлены почти десять минут назад.
— Черт. Ты должна идти.
Она кивает, ее глаза тут же наполняются слезами, одна из которых скатывается по щеке.
Я сжимаю зубы, ненавижу, когда она уязвима. Ненавижу, что она не может выгнать ярость из своего тела, что ей приходится держать ее внутри, и я знаю, как это ее сводит с ума.
Я прячу телефон в карман, пальцы случайно скользят по шелковому материалу ленты. Я вытаскиваю ее, и ее глаза расширяются, пальцы идут к хвостику на затылке, где моя первая лента нежно обвивает ее темные волосы.
— Это был ты. Я знала, — выдыхает она.
Я киваю, вытаскиваю нож, отрываю еще кусочек для нее.
— Подойди сюда.
Она делает, как я говорю, делая шаг вперед, пока мы не оказываемся нос к носу. Я поднимаю ленту и оборачиваю ее вокруг ее шеи, завязывая узел у основания ее горла.
— Когда тебе будет казаться, что бороться больше не за что, посмотри на себя, на эти мои ленты, обвивающие тебя, и знай, что я поддерживаю тебя. Я не позволю тебе упасть, даже когда твои колени ослабнут. Я буду держать тебя на ногах, даже если для этого придется использовать все силы своего тела. Я буду нести тебя, если придется, пока ты не станешь достаточно сильной, чтобы летать. Я залечу твои раны, Крошка Кроу, и однажды ты снова полетишь..
Я наклоняюсь вперед, целую ее в губы коротким, нежным поцелуем. Затем, отступая, кидаю ей кивок.
— Иди, Рэйвен. Иди сейчас, или я больше не отпущу тебя.
Она бросает на меня последний слезный взгляд и убегает с босыми ногами к замку, к своей тюрьме, к своей клетке.
Глава 9
Рэйвен
Я бегу по мягкой траве, мои шаги громко слышны в тишине ночи, когда я мчусь к дому. Я избегаю охраны. Уже давно знаю их маршруты, время и направления. Поэтому я быстро скольжу за угол и вхожу через заднюю дверь.
Когда горничная Мелоди видит меня в ночной одежде, ее лицо искажает тяжелое недовольство. Но мне плевать. Я презрительно усмехаюсь и мчусь мимо нее к передней части дома. С того самого момента, как Коннор прижал меня к себе, удерживал по своей воле и делал, что хотел, я нахожусь в самой темной яме, в какой когда-либо была.
Издевательства со стороны тети и дяди — это одно. Быть в плену у лучшего друга моего отца, моего одержимого мучителя, в подвале — это травмирует, но это можно пережить. С этим я справлюсь.
Но когда кто-то касается тебя в самом сокровенном месте против твоей воли, это похоже на потерю части себя, как будто она отрывается от тела и ты знаешь, что она никогда не вернется. Это тяжелое горе, которое я пыталась пережить в последние несколько часов. Страшно осознавать, что человек, с которым ты спишь рядом, который постоянно с тобой, если ты не одна, способен на это без всякого сожаления. Ему не потребовалось ни секунды, ни капли раскаяния в его взгляде, когда он довел меня до оргазма, о котором я не просила. Я этого не хотела, но тело откликается, когда на него нажимают, и это делает меня еще более потрясенной, травмированной и преданной не только им, но и собственным телом.
Я бы предпочла, чтобы он меня бил, калечил, унижал всю ночь напролет, мне все равно. Но трогать меня так…
Это я не забуду никогда, до конца жизни.
Я была готова сдаться на этот день, переоделась в ночную рубашку, свернулась на своей половине кровати, надеясь, что проснусь и все это окажется лишь сном, даже зная, что это не так.
Как бы сильно я ни желала, чтобы это было неправдой, это было правдой.
И осознание, что Коннор знал о встрече с Кайлианом? Был ли весь этот утренний спектакль игрой? Спланированным? Знал ли он, что встречается с Кайлианом, и поэтому принудил себя ко мне, напитал себя моим запахом, чтобы Кайлиан все понял?
Он чудовищный человек.
Кайлиан обещает мне его смерть. Он клянется, что даст мне возможность забрать его жизнь, хотя я не знаю, как это возможно. У меня нет сил, не только физически, но и морально. Та Рэйвен, которая начала этот путь, уже не та, что есть сейчас. Я прошла через ад и вернулась, снова в ад. Сколько еще падений в пламя я могу пережить, прежде чем огонь поглотит меня целиком?
Я знаю, что Кайлиан хочет, чтобы я боролась. Он не хочет, чтобы я сломалась под давлением, но мне кажется, что я уже сломалась.
Мчащаяся по лестнице в свою комнату, я закрываю дверь и бросаюсь к кровати. Откидываю простыню и скольжу под нее, ложусь, прижимая голову к подушке, пытаясь успокоить бешеное сердце.
Кайлиан.
Я сжимаю свои бедра, мои мысли вновь уносят меня к нему, влажность все еще тянется по коже. Пальцы скользят по ленте на шее, и я так сильно хочу быть с ним прямо сейчас, позволить ему прикасаться ко мне, окружить меня и исцелить.
Мне нужно, чтобы он починил меня. Чтобы он спас меня.
Слабый звук захлопнувшейся двери заставляет мои уши насторожиться. Все тело напрягается, и я натягиваю простыни до самого подбородка. Не знаю, стоит ли дать понять, что я не сплю, или притвориться, что я в отключке. Решаю ничего не делать, просто уставившись в стену.
Поскрипывает дверь спальни, и мои пальцы на ногах невольно сжимаются под простыней. Тело цепенеет, как будто я уже чувствую исходящую от него злость.
Я ненавижу его. Ненавижу. Ненавижу.
— Повернись, — приказывает он. Голос низкий, властный.
Мое нутро переворачивается, когда я медленно переворачиваюсь на спину. Лицо предательски морщится в выражении отвращения раньше, чем я успеваю его контролировать.
Черт возьми, да он выглядит ужасно.
Его нос явно сломан, кожа покрыта запекшейся кровью. Губа рассечена, синяк растянулся от щеки до левого глаза, который полностью заплыл. Белки глаз, насколько их вообще видно, залиты кровью от лопнувших сосудов.
Кайлиан обошелся с ним, как с очередным противником на ринге «Инферно». Безжалостно разнес его в клочья.
Что сказал Коннор? Утверждал, что я хотела его? Что мы трахались? Или одного вида Коннора хватило, чтобы его сорвало?
Он поднимает палец, указывая себе в лицо.
— Ты совсем не удивлена, — произносит он.
Черт.
Я сажусь, прикрывая рот рукой, мой испуганный вздох задерживается, и я понимаю, что он заметил мою жалкую попытку проявить беспокойство.
— Что случилось? — спрашиваю его.
— Не строй из себя дурочку, Рэйвен. Я прекрасно знаю, что ты все знаешь. Вопрос в другом: как? Какого черта ты вообще в курсе, что здесь происходит? Это кто-то из моих людей сливает тебе информацию? Да?
Я сглатываю тугой ком в горле. Ни за что на свете я не скажу ему правду. Могу схлопотать еще сильнее, но не проговорюсь, что Кайлиан пробрался через ворота.
— Никто мне ничего не рассказывает. Я даже не понимаю, о чем ты, — резко отвечаю я. — И если ты собрался вести себя как последний мудак, забудь. Мне вообще плевать.
Я демонстративно поворачиваюсь на бок, отворачиваясь от него.
Щелчок взводимого курка разрывает воздух, а кровать прогибается под его весом, когда он приближается. Мое тело напрягается, готовясь в любой момент броситься бежать, как вдруг холодное дуло пистолета вжимается мне в спину.
— Если ты сейчас же не скажешь, кто тебе сливает информацию о Морелли, я прокачу твою задницу к алтарю в инвалидной коляске. Мне все равно. Терпеть не могу, когда от меня что-то скрывают.
— У меня нет секретов, — шепчу я. — Я ничего не знаю. Отстань от меня!
Мой голос дрожит, я пытаюсь повернуться, но его рука хватает меня за плечо, удерживая на месте.