Я бросаю на него пустой взгляд. Он знает. Каким-то образом, он знает.
— Я его пригласил, — мой голос звучит безжизненно.
— Что? — рычит отец.
Габриэль прищуривается.
— Я так и знал. Ты использовал ее как приманку?
Зубы скрипят еще сильнее. Мне хочется вцепиться в него, даже если он прав. Это звучит так мерзко из его уст, что у меня внутри все переворачивается. Перед глазами встает лицо Рэйвен — ее глаза, полные боли и предательства.
— Я просто хотел его достать. Я знал, что иначе не найду его. — Мой взгляд переходит к отцу. — Ты хотел забрать у меня этого ублюдка, но я не мог позволить ему уйти. Он был моим. Я должен был убить его.
— Отлично сработал, — едко бросает отец. — Тебя дважды подстрелили, и ты упал в Тихий океан.
Я отворачиваюсь, чувствуя отвращение к себе. Я провалил все. Провалил задание. Провалил семью.
Я подвел Рэйвен.
— Сейчас это не имеет значения, — он хлопает меня по плечу, прежде чем отступить.
Я начинаю двигаться, готовясь встать с кровати, но Габриэль мгновенно оказывается передо мной, преграждая путь.
— Что, черт возьми, ты делаешь?
— Встаю. Я не выздоровею, просто валяясь в кровати. Мне нужно двигаться, восстанавливать силы. Я не позволю ей оставаться у этого ублюдка ни секунды больше.
Он толкает меня обратно на кровать, разъяренный.
— Почему ты так зол на меня?
Его взгляд пылает гневом.
— Потому что ты идиот, Кайлиан. Ты подверг опасности не только себя, но и Рэйвен, Арию, всю нашу семью. Ты держал это в себе, и теперь все полетело к черту. Так что нет, ты не встанешь и не будешь гробить свое тело после того, как тебя дважды подстрелили, ты утонул, чуть не умер. Черт возьми. Лежи здесь, отдыхай, и когда ты поправишься, тогда, может быть, мы подумаем, выпускать тебя отсюда или нет. А пока заткнись и оставайся здесь.
Он отступает, бросая тяжелый взгляд на Арию, а потом разворачивается и уходит.
Я бросаю косой взгляд на Арию, и она отвечает мне таким же.
— Я тоже злюсь на тебя, но знаю, что ты спасешь Рэйвен. Иначе я, наверное, сожгу твой дом к чертям и буду смотреть, как ты горишь.
Она снова устраивается в кресле, поглаживая Роско, будто только что не обрушила на меня поток гнева.
Я рычу, но, подчинившись, опускаюсь на матрас и закрываю глаза.
Ладно.
Я сделаю, как они говорят. Только потому, что мне нужно поправиться. Мне нужно это, чтобы вернуть ее.
Рэйвен не останется у него. Она не принадлежит ему. Она моя. Нам еще столько всего предстоит пройти вместе. Наша история не закончена.
Даже близко.
***
Я надеваю футболку через голову, просовываю руки в рукава и вздыхаю, наконец-то надев первую одежду за две недели. Я наконец-то на ногах, без проводов, без капельниц и антибиотиков и всего остального, что мои родители смогли для меня достать.
Я восстановился. Слаб, но силен. Без боли, но я уже не тот монстр, каким был раньше. Впереди долгий путь. Мне нужно вернуться в форму, тренироваться, сражаться и собираться. Я бы сделал это, если бы у меня было время, но его нет. Я должен вернуть Рэйвен.
— А вот и мой сын. Как ты себя чувствуешь? — спрашивает отец из дверного проема. Он засовывает руки в карманы и прислоняется плечом к косяку.
Я киваю ему, пряча нож в карман темных джинсов.
— Хорошо. Когда рейс?
Он смеется, качая головой.
— Еще не скоро, сынок. Мы должны встретиться, все обсудить.
Я рычу, сжимаю нож в руке.
— Хватит ждать. Я ждал эти чертовы две недели. Кто знает, какой ад она переживает в Нью-Йорке? Черт возьми, отец. Ты бы сидел тут две недели, если бы мама была в ее положении?
Его лицо темнеет, и на нем появляется тень, которую я редко вижу.
— Ты не хочешь знать ответ на этот вопрос.
Я щурюсь, не понимая, что он имеет в виду.
— Нет, я хочу. Что бы ты сделал, если бы мама должна была выйти замуж за ирландца? Не говори мне, что ты сидел бы тут, лечился и строил бы план? Мы можем спланировать все по пути в Нью-Йорк.
Он качает головой, не останавливаясь.
— После всех решений, которые ты принял без совета с семьей, поверь, мы будем делать все по нашему плану. Обещаю, мы вернем Рэйвен. Хорошо?
Я сжимаю челюсть, но не возражаю. Проклинаю себя, но понимаю, что я не смогу побороть своего отца. И, если честно, если я попытаюсь, он может достать пистолет.
Он кивает в сторону двери.
— Пойдем, я кое-что тебе покажу.
Он выходит, не дождавшись ответа. Я злюсь, но следую за ним. Роско встает с конца моей кровати, его когти щелкают по дереву, когда он сходит с кровати и идет следом за мной. Отец не поворачивается, не смотрит на меня, его руки снова в карманах. Роско держится рядом, его интерес возрос, ведь я снова двигаюсь.
Дом пуст. Нет Арии, нет Габриэля, нет Маттео. Мать я не видел весь день. Это не совсем удивительно, но в последнее время она проверяла меня каждый день.
Отец ведет меня в заднюю часть дома, к двери, которая ведет в подвал. Я поднимаю брови, когда он открывает ее, и я останавливаюсь, не понимая, что происходит.
— Что за хрень?
Он оглядывается через плечо, поднимая бровь.
— Просто следуй за мной, Кайлиан.
Я глубоко вдыхаю и спускаюсь по лестнице. Через несколько шагов мне становится тяжело, но я продолжаю идти, по холодному темному коридору, пока не доходим до закрытой двери. Отец достает из кармана связку ключей, и я морщусь, глядя на него. Роско задыхается позади меня.
— Кто там?
Я не знаю, кто может быть за этой дверью. Может, это Коннор? Или Джек О’Клэр? Неужели он взял кого-то из них без моего ведома? Как он вообще мог?
Отец молчит, открывает дверь и включает свет. Он засовывает руку в комнату и щелкает выключателем. Лампа мерцает пару секунд, прежде чем загорается. Когда свет заливает комнату, я вижу лишь одно.
Кровать в центре комнаты, к которой подключены аппараты, капельницы и мониторы.
Но это не просто тело.
Это он.
Моя рука стремительно тянется к плечу отца, я отталкиваю его в сторону и вхожу в комнату, мои ноги тупо ударяются о пол, когда я подхожу к кровати.
Он поворачивает голову, его глаза мутные, капельница дает ему необходимую жидкость для выживания, но по всему видно, что он едва держится. Он пахнет смертью, будто сам воздух пропитан его иссохшим телом. Кожа на нем почти прозрачная, вены ярко выступают, словно дороги на карте.
— Ты, — шепчет он, когда видит меня.
— Броуди, — рычу я.
Как он выжил? Не понимаю. Он лежит на кровати, без рубашки, и я вижу пулевое ранение в животе, прикрытое небрежно наложенной марлей. На плече тоже есть рана, которую почти ничего не прикрывает, кроме нескольких скоб.
Он не должен был выжить. Но похоже, моя семья сделала все возможное, чтобы удержать его в этом состоянии, даже если он едва держится за жизнь.
— Просто убей меня, — вздыхает он, слезы наполняют его глаза. — Рэйвен... она мертва, — рыдает он.
Мое сердце замирает, и я оглядываюсь на отца.
Он качает головой, закатывая глаза.
— Я не скажу ему правду. Пусть страдает.
Мое сердце отходит от болевого шока, и я снова смотрю на Броуди. Он все еще не может фокусироваться, его взгляд плывет, но его рука тянется к груди, и он стучит по больному месту, слабые движения, будто ищет, где еще болит.
— Так больно, чувак. Мне просто нужно, чтобы все закончилось. Пожалуйста, просто покончи с этим.
Я закончу с ним, но уж точно не собираюсь облегчать его страдания.
Я поворачиваюсь к отцу.
— Закрой дверь.
Он кивает, его рука тянется к ручке, и он начинает закрывать дверь. В последний момент я свищу, и Роско пулей пролетает внутрь, вставая рядом со мной. Как только дверь щелкает, я поворачиваюсь обратно к Броуди.
— Готов? — спрашиваю я.
Он кивает, его лицо становится суровым.
Мое тело измождено, еще не готово к предстоящей работе, но, несмотря на это, в меня врывается адреналин. Я словно дьявольски возбужден. Моя рука тянется вниз, обхватывая его шею. Он хрипит, когда я поднимаю его, ощущая, насколько он стал худым. Я бросаю его на цементный пол, и он вскрикивает от боли.