— Ты в порядке? Правда в порядке? После всего, что он с тобой сделал? Мне не нужны детали… я просто хочу знать, что ты справляешься.
Я замираю. В порядке ли я?
— Да, в порядке, — отвечаю я. И я говорю это искренне. Коннор не заслуживает моего страдания, не заслуживает, чтобы я была сломлена. Я буду восстанавливаться, вставать на ноги и сражаться, сколько потребуется.
Потому что в самой глубине моих вен течет кровь Кроу.
Глава 16
Кайлиан
— Ладно, что ты скрываешь? — спрашиваю я дядю Марко.
Он даже не смотрит на меня, поворачивается к Габриэлю:
— Я передаю бразды правления. Теперь все в твоих руках, Габриэль. С этого момента ты за главного. Готов?
Габриэль выпрямляется, словно становится выше. Его лицо так похоже на мое, что я невольно задумываюсь, не в зеркало ли я смотрю.
— Я готов, — говорит он.
— Коннор в Портленде. Приехал вчера ночью, и с ним вся охрана, что у них есть в штате.
Я напрягаюсь, как и Маттео. Габриэль остается спокоен, словно создан для этой роли. Я не сомневался, что решение передать ему бразды правления — правильное.
— Что будем делать, Габриэль? — спрашивает дядя Стефано, его голос звучит резко, с тяжелым акцентом.
Габриэль складывает руки на столе, сжимая челюсть:
— Сколько их?
— Тридцать-сорок человек, примерно.
Черт.
— Нужно кого-то позвать? — спрашивает Маттео. — Я не хочу еще кого-то хоронить, мать вашу.
— Мы никогда никого не звали, — огрызаюсь я. — Морелли не нуждаются ни в чьей помощи.
— Может, стоит попробовать, — замечает дядя Анджело, потирая щетину на подбородке.
— И кого ты предлагаешь? — выплевываю я. — Малоун из Миннесоты? Макклин из Калифорнии? Кого, мать его, мы позовем? Ты же не позвонишь тем, с кем не говорил месяцами, и не попросишь их вдруг впрячься в наши проблемы.
— Позвонишь, если нужна помощь, — резко отвечает Габриэль, вставая. — Если бы они позвали нас, мы бы не раздумывали. Я им позвоню. Может, кто-то согласится.
Я качаю головой. Мне это не по душе. Мужчины Морелли никогда не нуждались в чьей-либо поддержке. Мы всегда справлялись сами. А теперь, без отца, вдруг решили, что не можем? Чушь собачья. Мы выглядим слабаками.
Я сверлю взглядом Габриэля, пока он достает телефон и прокручивает список, пока не находит то, что ищет. Он садится обратно, включает громкую связь и кладет телефон в центр стола. Резкий звук звонка заполняет комнату, заставляя нас наклониться вперед.
— Рич Малоун, — раздается хриплый голос, и я с трудом подавляю недовольный стон. Я не говорил с Малоун несколько лет. Не видел его сына с тех пор, как тот женился и завел детей. Раньше мы были друзьями, когда наши дела шли бок о бок. Но они торгуют, а мы отмываем, и наши пути давно разошлись.
Габриэль прочищает горло:
— Эй, Рич, это Габриэль Морелли.
Рич смеется:
— Эй, парень. Как дела? Как семья?
Габриэль сглатывает, и я понимаю, что многие еще не знают о смерти нашего отца. Организация похорон только началась, и говорить о том, как уязвимы мы сейчас, было бы самоубийством... Пока не найдется тот, кто займет место отца.
До этого момента.
— Да так... — Габриэль сглатывает снова. — На самом деле, отец умер около недели назад. Мы были в Нью-Йорке, и там все... все пошло наперекосяк.
Тишина.
— Черт, — выдыхает Рич. — Вот дерьмо. Никогда бы не подумал, что увижу день, когда этот человек падет. Он всегда казался непобедимым. Мне так жаль, Габриэль. Он был хорошим человеком. Очень хорошим. Что я могу для вас сделать? Как остальные держатся?
Тетя Мариана начинает тихо плакать, и дядя Марко прижимает ее к себе, доставая из кармана платок, чтобы вытереть ей глаза.
— Ты на громкой связи, Рич. У нас есть вопрос, который мы хотим тебе задать.
Рич молчит пару секунд.
— Что произошло, Габриэль?
— Предполагаю, ты знаешь, кто такие О’Клэры?
Рич рычит:
— Эти сукины дети вообще не должны были пересекать океан. Гнилая ирландская сволочь.
Я невольно ухмыляюсь. Рич знает, что такое грязь — он жил в ней всю свою жизнь. Да и сейчас, при всех своих деньгах, не чурается ее. Его манера говорить только подтверждает это.
— Джек О’Клэр застрелил моего отца. Его сын, Коннор, похитил девушку Кайлиана. Когда мы пошли ее забирать, началась перестрелка... В общем, долгая история.
— Да чтоб тебя... Почему я обо всем этом только сейчас узнаю?
— Мы старались держать это в секрете. Не хотели втягивать тех, кто не обязан быть втянутым, — медленно отвечает Габриэль.
— Но теперь вам нужна моя помощь… — протягивает Рич.
Габриэль кивает:
— Да. Джек мертв, но его сын сейчас в Портленде, и с ним около сорока человек. Мы не знаем, что они задумали, но чувствуем себя в уязвимом положении, особенно с похоронами и всем прочим на горизонте.
Рич тяжело вздыхает, и в этом вздохе слышится все: напряжение, сожаление, усталость. Я напрягаюсь, понимая, что это была ошибка. Зря мы ему позвонили.
— Габриэль, Морелли… Простите, но я не могу. У меня вот-вот родится внучка, и у нас не хватает людей. Я бы помог… правда бы помог. Вы хорошие люди, но я не могу так рисковать, не сейчас.
Габриэль опускает голову на стол, его плечи оседают.
— Понял. Спасибо.
— Прости, Габриэль. И все остальные, если вы слушаете, мне жаль. Держите меня в курсе и дайте знать, когда будут похороны. Я обязательно приеду.
— Спасибо, Рич, — говорит дядя Марко, наклоняясь вперед, чтобы нажать на кнопку завершения вызова.
Габриэль продолжает смотреть на стол, а я наклоняюсь и толкаю его в грудь:
— Поднимись, мать твою. Сейчас не время опускать руки, — рычу я.
— Никто не придет, — бросает он, резко выпрямляясь. — Никто не придет на помощь. Как только они узнают, что отец мертв, они все отступят. Никто не хочет влезать в эту чертову кашу. Почему кто-то должен лезть в войну, которая им даже не принадлежит?
Маттео качает головой, опустив ее на грудь.
Я хватаю телефон Габриэля и швыряю ему в грудь:
— Звони Линксу. Если они скажут «нет», мы сделаем это сами. Но ты прав, сорок против десяти — это смертный приговор. Хотя... я мог бы, пожалуй, уложить половину их людей, пока они глазом не моргнут, но я не могу рисковать жизнями семьи ради своего гребаного эго.
Габриэль вздыхает, бросая на меня взгляд, полный недовольства. Он берет телефон, разблокирует его, находит контакт Линкса и нажимает «Позвонить».
Телефон звонит. Звонит. И снова звонит.
Тревога холодной волной разливается по моим венам.
Габриэль уже тянется, чтобы сбросить вызов, когда уставший голос раздается в трубке:
— Алло?
Габриэль наклоняется вперед:
— Линкс?
— Кто это? — рычит Линкс.
— Эм... Это Габриэль Морелли. Сын Дрого Морелли.
— А. И что тебе нужно? — отзывается он холодно. Я вздыхаю, понимая, что он вряд ли будет на нашей стороне. Эти ребята из «Семерки» — настоящие грубые ублюдки.
— У меня к тебе вопрос.
— Ну, выкладывай, — резко бросает Линкс. — Почему звонит не твой отец?
— Потому что мой отец мертв, — рявкает Габриэль.
В трубке тяжелое молчание, затем Линкс тихо отвечает:
— Сочувствую. Как это случилось?
— Джек О’Клэр выстрелил ему в грудь.
— Черт, — шепчет он. После паузы его голос снова раздается в динамике, но теперь он звучит яснее, злее. Только злость эта не против нас, а за нас.
— Что я должен сделать?
Габриэль выпрямляется еще больше.
— Его сын здесь, с кучей охраны — около сорока человек. Нам нужны люди. Мы уже потеряли одного, и не хотим терять больше.
Линкс молчит, и я почти уверен, что он собирается отказать, но вместо этого слышу: