— Куда ты ушел? Ты просто исчез сегодня, — говорит она, наклоняя голову вбок и останавливаясь в нескольких шагах от меня.
— У меня было место, куда нужно было пойти. — Моя рука тянется к черной сумке, я кладу свои набитые татуировками кулаки на пластик.
Ее взгляд перемещается на нее.
— Что это?
Я крепче хватаю сумку, поднимаю ее себе на колени.
— Я тебе что-то купил.
Интерес Рэйвен тут же возрастает. Она подходит ко мне, ее ноги всего в нескольких дюймах от моих. Она смотрит на сумку с нетерпением, не зная, что делать.
— Хочешь посмотреть? — спрашиваю я спокойно.
Она кивает, ее глаза загораются любопытством, когда она смотрит на меня.
Я открываю сумку, достаю коробку и протягиваю ее ей в закрытой ладони.
— Что это? — Нервы наполняют ее, она не тянется за коробкой. Ее руки сжаты у боков.
Я переворачиваю ладонь, расслабляю пальцы, выпрямляю руку.
Она сужает глаза, когда видит черную коробку в моей руке, и, осторожно, берет ее у меня и открывает крышку, раскрывая блестящий черный нож с ее фиолетовой лентой, обвязанной вокруг.
Она вздыхает, глядя на фиолетовую шелковую ленту, с кровью по краям, завязанной в небрежный бант, потому что я не совсем понимаю, как это делать.
Ее пальцы тянутся, чтобы коснуться ленты.
— Как... как у тебя это? Я думала, он выбросил ее.
— Он доставил мне ее с твоим мизинцем.
Ее глаза расширяются, и она мгновенно переводит взгляд на меня, рот открывается.
— Он послал тебе мой гребаный палец? — Она поднимает свою руку, показывая маленький обрубок, уродливый в ее глазах, но для меня это всего лишь еще один шрам от битвы. Я наблюдаю, как она прячет его, загибая под остальные пальцы, желая вернуть его.
— Послал, — говорю я просто.
— Где он? — Она делает еще шаг ко мне, ее живот касается моей руки.
Я качаю головой.
— Твоего пальца уже нет, Рэйвен. Он... он не выглядел хорошо.
Ее лицо искажает боль, она смотрит на свою руку.
— Я ненавижу его так сильно.
Я наклоняюсь, беру ее руку и притягиваю к себе. Провожу пальцем по ране — бугристой, шершавой и неровной.
— Возьми свою боль и гнев, — говорю я, — и используй их. — Я киваю на ее подарок.
Другой рукой она хватает ленту, тянет за концы, пока не разрывает ее, обвивая запястье.
Ее рот открывается, она задыхается, ее пальцы напрягаются, когда она хватается за рукоять. Колени ослабевают, и я наблюдаю, как они начинают подкашиваться, а затем она падает, ее колени с грохотом ударяются о пол.
Я выпрыгиваю из ринга и опускаюсь рядом с ней.
— Что происходит? — спрашиваю я.
Она переставляет ноги, садится на попу, ее глаза полны слез, пальцы дрожат, когда она держит нож. Она держит его, как хрупкое стекло, аккуратно, с уважением, катая туда-сюда, исследуя и восхищаясь им.
— Это… так красиво, — шепчет она. — Где ты это взял?
— Я купил его, — бурчу я.
Она качает головой.
— Ты когда-нибудь чувствовал что-то, что казалось должно было стать твоим? Как будто это было предназначено быть частью тебя, еще до того, как ты понял, что оно существует? — ее слова полны дыхания, в голосе — чистый восторг, когда пальцы касаются узора на рукояти, как будто она читает его историю, его самую сущность.
— Это просто нож, Крошка Кроу, — говорю я, прикасаясь к ее щеке и вытирая слезу, которую она даже не заметила. — Нож, который я купил тебе в подарок. — Чувство тревоги накатывает на меня, и я сжимаю кулаки, когда раздражение распирает мои конечности. — Я не думал, что это тебя расстроит. Могу вернуть его.
Я вырываю нож у нее из рук, и, черт возьми, я чувствую, как тень гнева окутывает ее кожу.
— Верни его, — шипит она, запрыгивая ко мне на колени, вцепляясь в нож с яростью, пытаясь вырвать его из моих рук. — Это мое. — На ее лице появляется такая ярость, какую я никогда не видел, и я не могу не раздражаться еще больше. Я прижимаю лезвие к ее подбородку, и она замирает, ее тело становится каменным. Я двигаюсь к ней, и она медленно отступает назад, пока я не переворачиваю нас, и она оказывается подо мной. Я провожу блестящим лезвием по ее челюсти и шее.
— Ты собираешься убить меня моим ножом? — рычит она. — Это мое. Мое, Кайлиан.
— Я дарю тебе подарок, и вот твоя реакция?
Слезы вновь появляются в ее глазах, стекают по вискам.
— Это не просто подарок, Кайлиан. Это единственный подарок, который я когда-либо получала. Никто, ни один человек в моей жизни, не дал мне ничего, что было бы только моим. — Она сжимает фиолетовую ленту в другой руке, теребя мягкий шелк между пальцами. Вперед-назад. Вперед-назад. — Я никогда не получала ничего, что могла бы оставить только для себя, а ты продолжаешь давать мне вещи, которые для тебя могут ничего не значить, но для меня они значат целый мир.
Ее слова поднимают меня до высоты, и мои собственные ускользают, когда я вгрызаюсь в нож, оставляя белую линию на ее шее и груди.
— Все, чего я хочу в жизни, — это сделать тебя счастливой. Я отдам тебе все ножи и все ленты мира, если это сделает тебя счастливой, — шепчу я, чувствуя, как она тает под моим телом.
Она протягивает руку, ее пальцы касаются моих, наши руки переплетаются, искры летят, и мы погружаемся в транс, чувствуя друг друга, вдыхая запахи друг друга. Я захватываю ее другой рукой, поднимаю ее голову и притягиваю к себе. Наши губы встречаются, нож прижимается к нашим шеям, и я говорю ей губами, как много для меня значат ее слова. Она — все для меня, и ее любовь — это все, что мне нужно, чтобы вырвать себя из тьмы и удерживать в настоящем моменте, прямо здесь, с ней.
Я беру ее здоровую руку, убираю ее от лица и притягиваю ближе. Кладу нож ей в руку, обвивая ее пальцы вокруг рукояти.
— Вот твой нож, Крошка Кроу. Береги его.
Она проводит пальцами по рукояти, привыкает к нему. Ее тело наполняется вибрациями, а ее яркие голубые глаза сияют, даже несмотря на кроваво-красные белки.
— Это лучший подарок, Кайлиан. — Ее рука тянется к фиолетовой ленте. Она обвивает ее вокруг ножа, прямо между лезвием и рукоятью. — Два лучших подарка.
Я сглатываю, ее эмоции, ее любовь — слишком много для меня, и я отрываю себя от нее, вставая и поднимая ее за собой.
— Залезай на ринг.
Я поворачиваюсь спиной к ней, пролезаю под канат и иду к дальнему краю ринга. Она идет за мной, хотя и с сомнением. Нож не покидает ее руки, она держит его так, как будто боится, что он исчезнет за мгновение.
— Ты не выглядишь как человек, который дарит подарки, Кайлиан, но ты только что дал мне что-то, что я буду хранить всю свою жизнь.
— Это не бриллиант, — говорю я неожиданно для себя. Слово вырывается, но я сразу понимаю, что оно не случайно. Я обещал себе быть с ней навсегда. Она выгравирована на моей коже, а я — на ее. Но дело идет глубже. Она может быть вырезана в моих венах.
Но я не знаю, чего она ожидает от брака. Мы еще молоды, но в семье Морелли принято жениться рано. Мой отец и дяди, черт, даже дедушка — все женились в раннем возрасте, мой отец — в девятнадцать.
Рэйвен не готова, я вижу это по ее лицу. Может, из-за ужасного кольца, которое только что сняли с ее пальца, а может, она просто пытается найти свое место в этом мире. В любом случае, ей нужно время, и я дам его. Только не так много.
— Я… я… — она заикается.
Я опираюсь спиной на канат.
— Я не предлагаю тебе выйти за меня, Рэйвен. Не сегодня, так или иначе. Но однажды я подарю тебе черный бриллиант. Ты позволишь мне надеть его на твой палец?
Она кусает губу, размышляя. Это вызывает тяжесть в моей груди.
— А что, если я скажу нет? Если я скажу, что хочу, чтобы все было, как сейчас, и я не хочу быть замужем?
— Я все равно надену кольцо, — отвечаю я честно. — Ты когда-нибудь будешь Морелли, Рэйвен. И ты наденешь черное свадебное платье на нашу свадьбу. Я не приму ничего меньше.