— Ты знаешь, что он тебя ищет, — проворчал я, вытирая нож об одежду одного из убитых и убирая его в карман. — Если он продолжит посылать за нами этих клоунов, мы будем их вырезать. Чем меньше их останется, тем легче будет потом.
Она щурится, злясь еще больше:
— Дважды за сегодня нас пытались поймать, Кайлиан. Дважды! Это снова случится? Они будут ждать нас дома?
Она яростно проводит пальцами по волосам, чуть ли не выдирая пряди. Я хватаю ее запястья, заставляя остановиться.
— Прекрати, — рычу я.
— Я так зла, — шепчет она, слезы на грани прорыва. — Я просто хочу, чтобы это закончилось.
— И оно закончится, — бормочу я, притягивая ее к себе и впиваясь в губы. — Скоро.
Ее тело дрожит в моих руках, она вся как натянутая струна, но не от страха, а от напряжения.
— Теперь у нас два трупа на заднем сиденье, — ворчит она, недовольно морщась.
— Не обращай на них внимания, — ухмыляюсь я, опуская голову к ее шее. Ее кожа пахнет адреналином и чем-то сладким, почти ядовитым.
Она ахает, едва я касаюсь ее кожи зубами.
— Здесь? С ними на заднем сиденье?
Я хватаю ее за бедра, приподнимая настолько, чтобы стянуть ее леггинсы до бедер.
— Мне бы было плевать, даже если бы мы занялись этим в гробу, Крошка Кроу. Сегодня я убил достаточно людей. Теперь пора трахнуть мою девочку.
Она дрожит, алый румянец вспыхивает на ее щеках.
— Я не знаю... — ее голос неуверенный, но я чувствую, что она только притворяется. На самом деле ей плевать. Если бы это было не так, она бы не терлась о мои бедра.
— Ты выглядишь чертовски греховно с этой тьмой в глазах, Крошка Кроу.
Она стонет, выгибая шею, чтобы дать мне больше доступа. Я снова прижимаюсь к ней, мои губы скользят вниз к ее груди. Моя рука тянется к верхней части ее спортивного бра, и я резко срываю его, слушая, как швы трещат, а ее грудь высвобождается. Холодный воздух тут же заставляет ее соски затвердеть, и я прижимаю свои губы к одному из них.
— Кайлиан, — стонет она.
Моя рука опускается между ее бедер, я отодвигаю в сторону ее белье и погружаю пальцы в ее складки. Ее влажность покрывает мою кожу, и я вхожу в нее пальцем, изгибая его так, чтобы она закричала.
Блять.
Я резко поднимаю голову и приподнимаю ее за бедра, усаживая на пассажирское сиденье.
— Что ты делаешь? — срывается у нее, глаза полны желания и мучения.
Я срываю с себя штаны, стягивая их через лодыжки, и перепрыгиваю через центральную консоль, встав на колени позади нее. Места мало, но это не важно.
— Что ты делаешь? — жалуется она, выгибая бедра, чтобы прижаться ко мне. — Я не хочу смотреть на них.
Я снова хватаю ее за бедра, приподнимая и опускаясь ниже, пока ее зад не оказывается напротив моего лица. Ее блестящая, влажная киска сияет в ночном свете, и я не могу сдержать стона, вырывающегося из груди.
— Просто чертовски восхитительно, — рычу я, наклоняясь вперед и прижимая свой язык к ней. Она дергается в моих руках, а мои пальцы сжимаются вокруг ее бедер, удерживая ее крепче. Я нападаю на ее складки, на ее клитор, такие влажные, что ее соки текут по моему подбородку.
Она утыкается головой в подголовник, в то время как воздух в машине наполняется запахом крови охранников и ее сладкого, терпкого возбуждения.
Я вдыхаю этот аромат, мои пальцы с силой сжимают ее кожу, пока язык скользит к ее клитору, захватывает его, посасывает и снова нежно касается. Она издает короткий визг, тело выгибается в воздухе. Я провожу пальцами по ее складкам, погружая их глубже в ее мокрую плоть, и мои глаза закатываются от ощущения, как ее стенки сжимаются вокруг меня.
— Разбейся на части ради меня, Рэйвен. Я хочу наблюдать за тем, как ты распадаешься на кусочки, и все из-за меня.
Она хнычет, упираясь ногами в мои плечи, прижимаясь ближе и пытаясь вырваться. Я загибаю пальцы внутри нее, удерживая ее на месте, и провожу зубами по ее клитору.
Она взрывается.
Ее стенки плотно сжимают мои пальцы, и я стону, когда ее соки стекают по моим ладоням на сиденье подо мной.
Она опускается вниз, ударяясь о сиденье. Я вынимаю пальцы из ее киски, засовываю их в рот и обсасываю. Застонав, я наблюдаю, как ее ледяные голубые глаза темнеют, превращаясь в ямы жара. Я наклоняюсь, нависая над ней.
— Попробуй, как я свожу тебя с ума, Крошка Кроу. Вот какой дикой я заставляю тебя стать. — Я хватаю ее за бедра, переворачиваю и прижимаюсь губами к ее губам, просовывая язык за ее губы. Она стонет в мой рот, пробуя каждую каплю себя.
Моя рука ложится на член, а другая пробирается сквозь волосы на ее затылке. Я дергаю ее назад, пока ее рот не открывается в шоке, и она смотрит на меня.
— Тебе придется открыть рот пошире, — рычу я, вытягивая ее голову вперед, пока мой член не упирается в ее губы. Ее глаза горят от потребности, когда она высовывает язык, слизывая с кончика бусинку спермы. Она стонет от этого вкуса, ее глаза закрываются, когда она открывает рот шире. Я рывком подаю бедра вперед, и мой член вонзается в ее горло. Она задыхается, и я ухмыляюсь, глядя на нее с вихрем страха во взгляде.
Я не даю ей пощады, отстраняюсь и снова вхожу в нее, останавливаясь только тогда, когда попадаю в самую заднюю стенку ее горла. Слюна вытекает из ее рта, и моя рука опускается ниже, обхватывая ее стройную шею. Я чувствую, как она работает, пытаясь вместить меня в рот, пытаясь дышать и глотать одновременно.
Я рычу, когда в ее глазах появляются слезы, скатываясь по щекам.
— Ты так чертовски красива, когда нуждаешься во мне. — Я подношу руки к ее щекам, смахиваю влагу и размазываю ее по коже, пока она не заблестит на фоне луны за окном машины.
Ее руки поднимаются вверх, засохшая кровь размазывается по ее коже, когда она обхватывает мои бедра. Ее ногти впиваются в мышцы, и я скрежещу зубами, чувствуя укол боли. Она желанна, и я рычу, толкаясь бедрами вперед, впиваясь в ее рот. Единственные звуки — это мое тяжелое дыхание и ее сдавленное горло, задыхающееся каждый раз, когда я отступаю назад. Ее ногти впиваются все глубже, и я закатываю глаза, чувствуя, как кожа лопается, когда ее ногти впиваются в мою кожу, наполняя ее кровью.
Я сжимаю ее шею, толкая ее назад. Она задыхается, ее лицо краснеет, а на шее появляются отпечатки моих пальцев.
Хватаясь за ее бедра, я кручу ее вокруг себя. Ее руки хватаются за подголовник, и она хнычет, когда я поднимаю ее в воздух.
Я направляю свой член вверх, дразня ее складки, то и дело касаясь клитора. Она вздрагивает при каждом прикосновении, прижимаясь ко мне, желая создать карающий ритм.
Нет.
Я отступаю назад, выравниваю себя и вхожу в нее. Ее ноги дрожат, и я понимаю, что она едва держится на ногах, пока я вгоняю себя до упора.
— Пожалуйста, двигайся, — хнычет она.
Ее стены трепещут вокруг меня, и я протягиваю руку к ее хвосту, наматывая ее волосы на свое запястье, как ручку, и оттягивая ее голову назад, пока она не посмотрит на двух мертвых мужчин на заднем сиденье.
— Посмотри, что ты сделала, Рэйвен. Посмотри, к чему привела твоя тьма. Смерть. Так много смертей, так много тьмы. Тебя это заводит?
Ее стены крепко сжимают меня, и я стискиваю зубы.
— Меня чертовски заводит, что ты убиваешь с такой легкостью. Тебе плевать на грязь, кровь, синяки и порезы. Ты чертовски опасна, Крошка Кроу, и ты вся моя.
Она стонет, ее руки хватаются за сиденье перед ней, пока я вхожу в нее. Мои бедра грубо ударяются о ее бедра, и я стону, становясь еще тверже, заполняя все щели, какие только возможно.
Моя ладонь прижимается к запотевшему окну, и прохлада проникает в кожу. Я тяну ее вниз, и отпечаток моей руки оставляет полосу на стекле.
Я чувствую, как она приближается, ее тело начинает напрягаться и подрагивать с каждым толчком.
— Ты хочешь кончить, Рэйвен?