— Будь, блять, осторожнее, Рэйвен, — рявкаю я. — Здесь все, мать его, в дерьме!
Она вырывается из моих рук.
— Ария. — Она подходит к сестре, ее рука ложится на раненую ногу. — Ты же, черт возьми, ранена.
Тонкая струя крови течет по ноге Арии, и она начинает плакать.
— Больно, — шепчет она.
— Черт, — шепчет Габриэль, срывая пиджак с плеч. Он рвет рукав, подходит к Арии и опускается на корточки. Подняв ее ногу, он прикладывает ткань к ране. — Тебе надо в больницу. Здесь нужны швы.
Ария всхлипывает.
— Гейб! Кайлиан! — Мы переводим взгляд на толпу, где моя мать пробирается сквозь хаос, по ее щеке стекает кровавая дорожка.
Я бросаюсь к ней, осматриваю с ног до головы, проверяя, нет ли серьезных ранений.
На первый взгляд все в порядке. Лишь небольшой порез на щеке — ничто по сравнению с тем, через что она уже проходила.
— Ты ранена? — рычу я.
Она касается головы:
— Что-то ударило по затылку, но в остальном я в порядке. Что случилось? Где твой брат?
Я морщусь, снова осматривая зал. Маттео лучше быть живым.
Над дверью звонит колокольчик, каким-то чудом уцелевший. В комнату проникает холодный порыв ветра, и на фоне стонов и плача слышится тихий дождь.
Мы поворачиваем головы к двери, и мои глаза расширяются.
— Черт, — шепчет Габриэль.
Коннор стоит на пороге с самодовольным выражением лица, идеально чистый и аккуратный в своем безупречном костюме. Но, что заставляет меня сжать зубы и едва удержаться от крика, это Маттео, стоящий перед ним. У горла моего брата прижат нож, и его лицо искажено страхом.
«Прости», — беззвучно шепчет он мне.
Мои глаза расширяются.
— Какое очаровательное воссоединение, — произносит Коннор с усмешкой. — Лучше этого и не придумать, даже если бы я сам заложил бомбу под прилавок.
— Сукин сын, — шипит Габриэль, делая шаг вперед.
— Нет-нет-нет, — цокает языком Коннор, качая головой и сильнее вдавливая нож в горло Маттео. По коже начинает течь тонкая струйка крови. Маттео зажмуривается, замирая в ожидании… смерти.
— Отпусти моего сына немедленно, О’Клэр, — требует моя мать. — Он не имеет к этому никакого отношения. Он мальчишка, скорбящий о своем отце. Оставь его в стороне и разбирайся с остальными.
— Знаешь, пожалуй, нет, — отвечает он, полный самодовольства.
— Как? — выпаливаю я. — Как, черт возьми, ты сюда пробрался? Мы были начеку. Мы охраняли все. Нет, блять, никакого способа, чтобы ты подошел даже близко к Морелли.
Он наклоняет голову набок, словно удивляется моей наивности:
— Это было проще, чем я ожидал. Все, что мне нужно было, — это найти случайного человека на улице. Зайти сюда, притвориться скорбящим другом, подложить бомбу под прилавок и выйти обратно с пятью тысячами долларов в кармане. Кто бы мог подумать, что все так легко? Я мог сделать это еще несколько месяцев назад. — Он качает головой. — Мой отец бы мной гордился.
Рэйвен поднимается с места, где сидела рядом с Арией, ее глаза сверкают гневом. Коннор замечает ее движение, его лицо искажает уродливая усмешка.
— Рэйвен, моя невеста. Ты выглядишь просто отвратительно.
Она скрипит зубами:
— Ублюдок. Подойди сюда, и я посмотрю, насколько далеко тебя заведет твоя наглость.
Его лицо темнеет от гнева:
— Мне следовало обрюхатить, пока у меня была такая возможность.
Я делаю шаг вперед, но он резко поворачивается ко мне.
— Еще шаг — и я перережу ему горло, — рычит он, вжимая нож в шею Маттео.
Я застываю, напрягаясь, чувствуя, как воздух сжимается вокруг нас.
— Скажи, чего ты хочешь, — требовательно говорит Габриэль, сохраняя спокойный тон.
Коннор ухмыляется, демонстрируя белоснежные зубы, его глаза остаются пустыми, лишенными души:
— Всех вас мертвыми. Морелли, их союзников, Рэйвен Кроу. Всех до единого.
— Тебе стоит пересмотреть свои планы, — хмуро отвечает Рэйвен. В ее словах звучит мрачная уверенность, от которой у меня внутри разливается тепло.
Если Рэйвен и отправится в ад, она устроит там такой хаос, что даже демоны потеряют покой.
— Ты играешь в опасную игру, О’Клэр, — добавляет Габриэль.
Коннор смеется:
— Вы это говорите, но это вы все ранены и плачете над своими мертвыми, пока я стою здесь с ножом у горла вашего младшего наследника. Кто здесь в более рискованной позиции?
Рэйвен что-то бормочет, едва слышно.
Коннор медленно поворачивает голову, лениво переводя взгляд на нее.
— Что ты сказала, жена?
— Она тебе не жена, блять! — рычу я, чувствуя, как ярость затмевает разум.
Мать напрягается рядом, ее грязная, запыленная рука сжимает мое запястье, ее пальцы сдавливают до боли, словно командуя: «Заткнись, ради всего святого!»
Но я не могу.
Черт возьми, я не могу!
Она не его жена!
— Я сказала, ты можешь убить сколько угодно людей, но ты не выиграешь. — Голос Рэйвен обжигающе холоден. Она делает крошечный шаг вперед, и мое тело напрягается. Господи, только бы она не сделала что-то безумное. Но ее лицо искажено гневом, диким и необузданным. — Ты можешь думать, что у тебя есть преимущество. Может, ты окружил это место своими охранниками. Но ты стоишь, прячась за ножом и Морелли, что делает тебя жалким и ничтожным. Твой отец бы не гордился тобой. Он бы плевался от отвращения, видя, каким трусом ты стал. Ты — не О’Клэр. Ты жалкий трус, и я не могу дождаться момента, чтобы кастрировать тебя и скормить твою мелкую сучью плоть своей собаке.
Лицо Коннора становится темно-красным, его зубы скрипят, как натянутая струна. Он оглядывает комнату, затем переводит взгляд на меня.
— Что бы вы ни говорили, это не изменит моих намерений. Можете умолять, плакать, просить о пощаде, но исход будет один: смерть.
Он отводит нож от шеи Маттео, медленно опускает его, а затем резко вонзает в живот моего брата.
Глаза Маттео распахиваются от боли, он сгибается пополам, его руки хватаются за живот. Коннор рычит, удерживая нож в теле Маттео на секунду дольше, чем нужно, прежде чем выдернуть его. Затем он поднимает ногу и с силой толкает Маттео внутрь помещения.
— Это было весело. А теперь... горите в аду.
Он захлопывает дверь, и через мгновение за ней раздается рев двигателя. Огромный грузовик задним ходом подъезжает к зданию, блокируя выход.
Я сжимаю зубы, но времени на раздумья нет. Я мчусь к Маттео, который лежит в собственной крови, и кричу, будто это как-то сможет его вернуть.
— Маттео! Маттео! — Я осторожно переворачиваю его на спину, но меня тут же отталкивает мать.
Ее руки дрожат, но она тут же накрывает ладонями его залитый кровью живот.
— Мой мальчик... Маттео, останься со мной! Не смей уходить! Ты слышишь меня?! Оставайся со мной!
В дверях появляется дядя Стефано. Его лицо покрыто пылью, на руке висит тетя Роза, держащаяся за грудь и тяжело дышащая.
— Что здесь, черт возьми, происходит? — его голос срывается, но глаза тут же цепляются за раненых.
Габриэль бросается к двери, пытаясь открыть ее. Он тянет с силой, но она приоткрывается всего на пару дюймов, прежде чем упирается в грузовик.
— Нас заперли! — кричит он, оборачиваясь.
— Господи... Пожар! Пожар! — визжит тетя Мариана, ее голос разрывается от паники. Она появляется из глубины ресторана, ее тело покрыто пылью и мукой, следом за ней идет дядя Марко. Его лицо мрачное, глаза полны отчаяния — все, что он построил, рушится прямо у него на глазах.
Мое сердце застывает, когда я замечаю Роско, прихрамывающего к нам. Его взгляд встречается с моим, наполненный страхом и растерянностью. Я щелкаю пальцами, и он тут же оказывается рядом.
Я опускаюсь на колени, осматривая его. Его лапа кровоточит, но кажется, что серьезных повреждений нет.
— Кайлиан, — стонет Рэйвен, ее голос полный ужаса.