Я выдыхаю ее имя, когда вхожу в нее, все мысли о том, чтобы выйти, вылетают у меня из головы, звук приглушается, когда я целую ее крепко и глубоко. Наши тела выгибаются вместе, напрягаясь, стремясь к большему удовольствию, и я теряюсь в нем.
Я теряюсь в ней, тону, и в этот момент…
Я, блядь, никогда не хочу выныривать, чтобы глотнуть воздуха.
12
ИЗАБЕЛЛА
Когда я прихожу в себя, я лежу под Найлом, потная и задыхающаяся, каждый дюйм моего тела все еще вибрирует от удовольствия, о котором я и не подозревала, что это возможно. Его губы все еще касаются моих, бедра покачиваются, когда его член пульсирует внутри меня, по мне разливается теплое тепло. Когда я прихожу в себя, я осознаю дюжину странных ощущений: сырую полноту члена Найла внутри меня, липкость на моих бедрах и болезненность между ног. И самое главное, чувство радостного возбуждения от победы.
Дело сделано. Я больше не девственница. Я отдала ее мужчине, которого выбрала сама, мужчине, который превратил это в опыт, превосходящий мои самые смелые фантазии, и каждая частичка этого была совершеннее, чем я могла надеяться. Это было похоже на что-то из области фантастики, его рот между моих ног, я прижатая к двери, страстное падение на ковер, то, как он снова упал в мои объятия, когда я сказала ему “да” и поцеловала его. Секс… да, это было больно, но и ощущения были потрясающие, и Найл знал, как снова вытянуть из меня это удовольствие, хотя я и не была уверена, возможно ли это.
Найл, наконец, отстраняется от меня, убирая с лица свои растрепанные, влажные черные волосы, и лениво улыбается мне, опираясь на локти. Я чувствую, как его член выскальзывает из меня, странный прилив тепла окутывает меня, и я смотрю на его точеное, великолепное лицо, пытаясь сориентироваться.
— Что теперь? — Шепчу я, гадая, собирается ли он попросить меня уйти. В этом был бы смысл, в конце концов, предполагалось, что это будет всего лишь перепихон. Роман на одну ночь. Но часть меня хочет, чтобы это продолжалось всю ночь или, по крайней мере, столько, сколько я смогу продержаться, не нарываясь на неприятности. Мне все еще нужно тайком вернуться домой.
— Ну… — Найл, кажется, раздумывает. — Мы могли бы принять душ. А после этого… кто знает?
Душ. Почему-то мысль об этом кажется ужасно интимной из-за того, кем мы являемся друг для друга, но разве может быть что-то более интимное, чем то, что мы только что сделали? Секунду назад он был буквально внутри меня, а я сомневаюсь в душе?
Я киваю, борясь со странным приливом эмоций в груди, смешанным с ощутимым облегчением. Это нормально, говорю я себе. Ты только что совершила нечто грандиозное. Но я не могу позволить Найлу увидеть. В лучшем случае, он был бы встревожен моим внезапным всплеском эмоций, а в худшем, выяснил бы, что несколько минут назад я была девственницей. Я не хочу, чтобы он знал, поэтому я сдерживаю чувства, душащие мое горло, вместо этого приклеиваю улыбку к губам.
Поможешь мне подняться? — Тихо говорю я, и Найл делает именно это, беря меня за руку и помогая нам обоим подняться с ковра. Одной рукой он подхватывает мое красное платье, вешает его на спинку стула, прежде чем нежно притянуть меня в свои объятия.
— Ты действительно самая красивая женщина, которую я когда-либо имел удовольствие знать, Габриэла, — бормочет он, его пальцы пробегают по моим волосам и скользят вниз, чтобы обхватить мой подбородок.
Изабелла. Желание назвать ему мое настоящее имя опасно сильно, но я знаю, что это нельзя. Сейчас, больше, чем когда-либо после того, как мы переспали, я не могу показать, что каким-либо образом обманула его. Это вызвало бы вопросы о том, в чем еще я могла быть неправдива, например, о своем опыте или о том, что я принимаю таблетки.
Его пальцы переплетаются с моими, когда он ведет меня в маленькую ванную рядом со спальней. Ничего особенного, просто гранитная столешница пустынного оттенка с раковиной и шкафчиком, унитаз и белый коврик перед душевой кабиной со стеклянной дверью, а на стене висят белые полотенца. Найл на мгновение отворачивается от меня, чтобы включить горячую воду, и я хорошенько рассматриваю его задницу, круглую и упругую, явно такую же мускулистую, как и все остальное в нем, переходящую в сильные бедра. Я мельком вижу его член, теперь мягкий и менее угрожающий, покачивающийся между этих бедер, когда он двигается, его тело гибкое, как у пантеры.