Я торопливо отвела взгляд.
Ничего толком не рассмотрела, но какие-то… кхм… крупные детали разум зафиксировал против воли. Боги поднебесья! Жар затопил моё лицо. Уж который раз за день…
– Немедленно надень штаны, Шиарей… – едва выдавила я приказ.
– К чему тянуть, человечка? – вкрадчиво прорычал ёкай, – твоя смерть будет сладкой, даю тебе слово…
– Хватит! – я едва не сорвалась на крик, – надень штаны. Ложись на футон, на спину, так чтобы я могла обработать твои раны! И не вздумай тянуть ко мне руки!
В очередной раз ощутила, как напряглась магическая привязь – будто нить натянулась и зазвенела – это ёкай сопротивлялся. Но недолго. Не всерьёз. Лишь испытывал границы. Что, если он примеряется? Копит силы, чтобы в какой-то момент рвануть нити подчинения? И оказаться сверху…
Боги поднебесья, почему “сверху” то? Почему я так подумала? Фух, соберись, Лина! Надо будет потом выйти проветриться к воде. А то находиться с полудемоном в таком маленьком помещении – похоже, дурно на меня влияет.
Как бы то ни было, когда я вновь перевела на него взгляд, ёкай был в штанах. И лежал на футоне, как было велено – на спине и следил за мной с непонятной эмоцией – то ли настороженно, то ли злобно. Алые волосы разметались. Глаза так и горели золотом. Казалось, он со мной играет – только изображает покорность, а сам в любой момент соскочит с футона и…
Сердце у меня стучало быстро-быстро. Невольно захотелось отдёрнуть ворот кимоно, но я сдержалась. Нельзя было выказывать страх. Я его хозяйка. Каким бы могучим и беспощадным не был Шиарей, пока на нём ошейник – он не может мне навредить.
“Не может”, – повторила я про себя, будто заклинание.
Помедлив, всё же опустилась на колени рядом с этим мощным полудемоном. Осторожно, на всякий случай, не отводя взгляд, на ощупь достала из корзины чистые бинты и банку целительной мази.
Опыт заботы о раненых у меня был. Я много раз обрабатывала порезы своей сестре, которые она получала порой на ровном месте – слишком была порывистой и часто неуклюжей.
Конечно, можно было попросить Шиарея обработать раны самостоятельно, но мне не хотелось тратить заряд ошейника. Да и спину Ёкай сам себе не полечит. К тому же… правильно будет, если он ко мне чуть-чуть привыкнет и тогда, может быть, путь до святой станет капельку легче.
Я осторожно смочила мазью бинт и потянулась самой яркой полосе на мощной груди полудемона.
– Кто был тот жалкий таракан? – вдруг спросил ёкай, обманчиво лениво заложив руки за голову.
Я невольно усмехнулась: “таракан” – это он про Ёнсу. Подходит. И тут же прогнала непроизвольную горькую усмешку.
“Не твоё дело! Ты мой раб, вообще-то! Лежи молча”, – надо было так ответить. Но слова застряли в моём горле. Я обрабатывала мазью один порез за другим молча. Втайне радуясь, что ёкай мне не мешает и перестал выдавать свои гадкие пошлости.
– Жалкий таракан… Люди жалкие, госпожа… И, поверь мне, все люди скоро будут мертвы. По крайней мере, все в этой проклятой стране… Тебе невероятно повезло, что ты примешь от меня сладкую смерть в экстазе и ничего этого не увидишь…
В голосе ёкая хрустел лёд. Я не прерывала. Он долго пробыл в рабстве. Накопил злобы. Пусть выскажется. Может, после этого мне будет проще уговорить его вести себя сносно в дальней дороге…
Закончив с мазью, я потянулась за чистыми бинтами и стала прикрывать ими сверху те раны, что выглядели хуже остальных. Я перевязывала мощное предплечье. И вот мне понадобилось срезать бинт.
И пока ёкай исходил злобой на род человеческий, я осторожно извлекла из корзины небольшой нож…
Движение ёкая было молниеносным!
Чёрный хвост Шиарея со свистом рассёк воздух (боги!!! как я могла забыть про хвост?!) – и выбил нож у меня из рук. Да так резко, что тот отлетел и вонзился лезвием в деревянную стену. Ещё миг – и этот жуткий чёрный хвост кольцом обвил мою талию.
Я вскрикнула.
Паника разгорелась молниеносно: да он же просто сломает меня пополам!
И… И…
Хвост буквально оторвал от пола. Потянул к ёкаю. Я ощутила под руками горячее живое тело. А потом всё замерло.
Я проморгалась.
И… о боги… Сначала пришло облегчение – жива. Пока жива.
А потом меня накрыла вторая волна паники. Я сидела на рельефном животе ёкая как наездница. Как неприлично! Точно мы и впрямь собирались предаваться утехам. И посадил меня сюда – этот самый хвост. И двух ударов сердца не прошло.
Я резко подняла руки, чтобы не касаться мужчины. И только собралась приказать отпустить меня, как вдруг хищный кончик хвоста щёлкнул у самых моих губ. О-о-о-о… да он острый… эти кончики – как жуткие ножницы!