За грузчиками поднялся Саша, с гитарой наперевес, за ним Алина — налегке.
— Немного у тебя барахла, — удивилась Алина, разглядывая предметы, равномерно рассеянные по полу.
— У тебя и того меньше, — Саша кивнул в направлении сундука.
— А это что? — Алина показала на длинные упакованные брикеты, прислоненные к стене.
— Это кровать.
— Это не похоже на кровать!
— Это кровать в собранном виде.
— Но тут же уже стоит одна.
— Будет еще одна! — они вместе засмеялись.
О совместной жизни они договорились еще неделю назад, в «Шоколаднице» напротив Казанского собора. Просторное помещение кафе было залито светом, аромат кофе и ванили дразнил ноздри. Саша без предисловий взял быка за рога и заявил, что хочет сблизить отношения и свести тела и души в едином быте. Алина недолго притворялась, что колеблется. Она лишь скосила глаза на пару секунд — и согласилась. Так что, когда ранним утром понедельника к покидаемому Алиной жилищу подъехал фургончик, девушка с радостью передала грузчикам единственный сундук.
— Это все? — спросили те.
— Угу, — кивнула.
— Пиратский?
— Конечно! — расплылась она в улыбке.
Парни с грохотом забросили сундук в кузов.
Новый дом клубился облаками пыли, подгнивший мусор валялся возле ведра, стены точили подтеками. Стоя посреди сора и сумок, влюбленные посмотрели друг на друга, обнялись и… поцеловались. Меж ними царило четкое понимание — происходило нечто важное, славное и красивое для обоих.
Начать пришлось с уборки. В помойку отправился весь пантеон — фотографии со стен, тарелки с Блюхером и Сталиным, пластмассовые фигурки неандертальцев с дубинами. Туда же последовал ковер. Алина оставила только лебедя. Притащив с улицы охапку полыни, она заложила по веточке в косяк двери, под коврик и за окнами. Затем подожгла пучок и ходила с ним по квартире, воняя горько-сладким. На вопросы отвечала: «Так надо. От дурного глаза».
Время понеслось как в гиперлупе. Алина с энтузиазмом впряглась в обустройство быта, приготовление обедов, стирку и глажку. Эти монотонные, типично женские дела доставляли ей радость, она находила в них что-то завораживающее. Она хотела и любила быть женщиной, творить все те незаметные чудеса, что создают заметный домашний уют. С упорством крестьянки следила она за чистотой в доме и, хотя Саша с завидной периодичностью оставлял под кроватью носки и грязную посуду на столе, она не пеняла любимому. Смирение. Служение. Послушание. Эти слова лучились бесчисленными гранями в ее сознании еще с тех пор, как в 14-летнем возрасте она увидела кинофильм «Андрей Рублев». Ее, девочку-подростка, поразила история о живописце, принявшего обет не-писания при виде страдания и смерти, но отрекшегося от обета для служения Искусству. С той поры зародилось в ней знание, что судьба человека в руках чего-то большего, жизнь — чудо, этим большим данное, а долг человека — этому большему служить. Служение Афродите себя исчерпало, теперь она считала себя служительницей Весты — хранительницы семейного очага. И хотя она не была столь девственна, как положено весталкам, ее прошлое должно было навсегда остаться ее личной тайной. Ведь у каждой женщины есть скелеты, которые она заботливо хранит в шкафу. Алина хранила свои скелеты в сундуке. А еще в нем хранились коралловые бусы и старинные крепдешиновые платья, кольца и обереги, расписные мешочки с картами Таро, маятник для чтения энергии, а на самом дне она прятала магический хрустальный шар.
Шар этот она нашла вместе с сундуком и часто носила с собой. Шар был волшебным: каждый раз, как падала на нее грусть-тоска, она шла в тайную комнату и смотрела в шар. И тут же границы мира раздвигались, расширялись, приобретали объем и она уносилась в другие миры и дремучие дали — она колдовала. В этих мирах она была всесильна — по ее воле лягушки оборачивались принцами, старые дубы — мудрыми старцами, девушки — лебедями, а зло исчезало при одном ее взгляде. Это было ее личное, тайное кино. Однажды, заглянув в шар, она увидела поле, безбрежное русское поле. Поле поросло низким кустарником. Под кустами росли грибы, а на ветках — ягоды. Алина шла по полю и собирала грибы в корзинку — белые и подосиновики, лисички и подберезовики, а веселые маслята сами прыгали в лукошко. Ягоды она ела прямо с кустов, отправляя в рот сладкую малину, землянику и ежевику пригоршнями. В поле она была не одна — весь честной народ, да что там, все народы мира, стар и млад гуляли по полю, собирая грибы да ягоды, а те, по щучьему велению, тут же вырастали заново. Люди так увлеклись своим занятием, что забыли про склоки, войну и дележку ресурсов. Их всех накормило и утешило русское поле.
На работу она не ходила и не собиралась, а Саше сказала, что отовсюду уволилась. Когда Саша намекнул ей, что девушка в современном мире тоже может что-то зарабатывать, она обиделась, сказала, что вопросы женского равноправия ее не интересуют и не разговаривала с ним два дня. Не интересовали ее и события в стране — она не смотрела телевизор, не читала новости, проводя время жизни в незамутненной безмятежности. Так и жила, растрачивая сбережения на цацки — спокойная и счастливая.
Изменился и Саша. Ему нравилось проводить с подругой часы, дни, месяцы… В ее присутствии время останавливалось. Не хотелось никуда бежать. Не надо было больше играть в мяч — поезд приехал на конечную. Находясь рядом с Алиной, Саша стал осознавать, что бесконечная гонка за деньгами — не единственная цель, и даже вообще не цель жизни. Все меньше времени проводил он в офисе, меньше флудил в интернете, а после работы бежал домой — к Алине. Ему хотелось, чтобы это состояние никогда не заканчивалось. Неожиданно для себя Саша сформулировал главный принцип любви: «Любовь — это когда тебе никуда больше не нужно идти».
Операция UIZRAOR
Единственное, что не беспокоило Сэма на больничной койке это его временная малоподвижность. Слава богу — организм уже шел на поправку, уже перестали болеть отбитые почки, не сводило резью суставы при малейшем движении, а недавно врач выдал ему костыли, и Сэм начал несмело передвигаться по коридорам. По-настоящему тревожил его только портфель, или скорее — его содержимое.
— Fucking shit! — выругался он. Каких невероятных усилий стоило ему добыть эти документы! И надо же было так красиво облажаться! Случилась на старуху проруха: вместо того, чтобы вызвать такси, он бездумно решил прогуляться по вечернему Питеру. Все закончилось как в легендарном советском кино — очнулся, гипс! Что он теперь будет делать, что скажет руководству? Это гарантированные провал, отзыв и отставка! Ведь в портфеле находились результаты операции, которая разрабатывалась и проводилась без малого тридцать лет! Операции «UIZRAOR».
В действительности история началась значительно раньше. Задолго до того, как Даниил Андреев в романе-откровении "Роза Мира", опубликованном в 1958 году, открыл для всей почтенной публики внутреннюю структуру вселенной, состоящей из Энрофа — мира проявленного, верхнего Мира Просветления, уходящего в обитель Христа, и нижнего Мира Возмездия, лежащего в обители Дьявола, эти тайны были известны ведунам прошлого. Они знали, что мир поделен на метакультуры, объединенные общим языком и мифом, возглавляемые их защитниками — демонами-уицраорами. Им была известна способность уицраоров существовать во множестве измерений и перемещаться между ними. Знали они вавилонского Унидра, германского Ваггага, азиатского Ниссуша из монголо-манчжурской династии, уицраора испанской державы Истарру, римского Форсуфа и других. И если Андреев описал лишь теорию мироустройства, хранители мудрости древней Руси владели и практическими навыками. Посредством магии они напрямую общались с уицраорами. С их помощью московские князья искали расположения уицраора Жгугра — покровителя российской государственности. Князь московский Дмитрий Донской поддерживал со Жгугром I магическую связь, снискав его благословение на объединение русских земель вокруг Москвы и победу над монголами на Куликовом поле. Контактировал с ним и Иван IV Грозный, получивший от него мандат на присоединение Казани. Первые (и, как выяснилось, последние) попытки систематизировать эти тайные знания в письменном виде предпринял Яков Брюс — шотландский аристократ, приближенный Петра I, в своей знаменитой «Черной книге». Брюс, колдун и чернокнижник, держал контору и обсерваторию в Сухаревой башне, ранее стоявшей на Большой Сухаревской площади в Москве. Он же, по высочайшему повелению Петра, впервые предпринял попытку добиться расположения недавно воцарившегося Жгугра II — наследника Жгугра I, сожравшего сердце отца по окончании Смутного времени. Из откровения Даниила Андреева нам известно, что уицраоры сменяют друг друга таким экзотическим образом — уицраор наследник съедает сердце предшественника; в Энрофе — проявленном материальном мире — этот процесс обычно сопровождается войнами и кровопролитием. Поддержка Жгугра II была необходима царю-первопроходцу для укрепления царства русского, расширения его на запад и на юг, смещения центра русской метакультуры ближе к Европе — этой идее Петр I посвятил жизнь. Яков Брюс отлично справился с задачей. Он оборудовал и обустроил в Петербурге тайную горницу — священное капище, единственное место подходящее для входа в контакт с демоном русской государственности. Книгу же с изложением практических сторон магической связи, адресов и заклинаний, он хранил в Сухаревой башне в тайнике и никому не показывал. После смерти Брюса книгу пыталась найти Екатерина I. Она обыскала обсерваторию и перевернула весь архив Академии наук, но безуспешно. Отчаявшись, она поставила возле башни охрану, снятую только большевиками в 1924 году, открывшими в обсерватории Брюса коммунальный музей. Судя по всему, после Петра никому из Романовых так и не удалось связаться с уицраором России, что, очевидно, сыграло трагическую роль в закате династии.