Маринка! Да, надо увидеться с Маринкой! На протяжении всех школьных лет они делили одну парту, но дальше дорожки разошлись. Маринка вышла замуж за парня со двора и с тех пор успела произвести на свет двух младенцев. Муж ее работал старшим инженером на том же заводе, что и Алинин отец, тихвинском вагоностроительном, том самом где поколениями работали и другие мужчины городка. Проблема была в том, что Маринка была всегда катастрофически занята и никогда не могла уделить подруге более десяти минут — она всегда спешила: к матери на участок, забрать младенца из яслей, приготовить ужин для мужа, написать отзывы для местного паблика мамочек и еще миллион вещей.
«Может хоть Маринке с детьми помогу…» — с этой мыслью Алина окончательно уснула.
Сон Алины
В молочно-белом льняном сарафане до пола, с массивным сапфиром на шее и плетеной косой огненно-рыжих волос до пупа, она выходит замуж за князя Игоря, их охраняет дружина славная в шлемах кованых с мечами булатными, скупо горят восковые свечи, озаряя священный алтарь. Как только князь, с пушистой брадой, надевает ей на перст кольцо златистое, склоняясь к устам ее червонным, сверху пчелиным роем валятся басурманские боевые дроны и острыми колючими лазерами выжигают всю ивановскую. Крылатые самоубийцы взрываются миллиардами осколков. В беспамятстве убегает она через бесконечное пшеничное поле, уходящее в горизонт…
И вот уж тенью, стараясь проскользнуть незаметно, она спешит вдоль Невского. На ней все тот же сарафан, на голове титановый кокошник, в руках карбоновое коромысло. Перед ней возникает длинная очередь. Это очередь за айфонами. Она выкинула свой айфон и отказалась от обновления — теперь ей приходится прятаться. Потому что ее должны ликвидировать. Всех, кто не обновил прошивку, должны ликвидировать. Ей очень хочется в очередь, она уже давно не видела людей. Уже давным-давно она не видела, не слышала, не ощущала живых людей. Да и где их теперь встретишь — на улицу выходить незачем, а с некоторых пор и вовсе запрещено. Они ввели эти законы после окончательного перехода на воспроизводство с помощью генетического моделирования. И теперь есть только две причины для выхода из дома — за новой версией айфона и на демонстрацию.
Алина не узнает их людей в очереди. Алина не узнает людей. Она видит зомби. Не тех, что восставшие мертвецы, а цифровых зомби-гуманоидов. У них нейронервы из оптоволокна, силиконовые импланты в мозгах, наночипы, соединенные с командным пунктом через беспроводную сеть. Они не отличают виртуальной реальности от настоящей. Бабочка ли превратилась в Чжуанцзы или Чжуанцзы в бабочку — уже не важно. Да и какая разница? У них нет ни страны, ни семьи, ни пола. У них нет чувств. Любовь давно запрещена, а вопрос гендерной принадлежности они решают каждый день по-новому, выбирая одну из 25 предложенных в центральном онлайн универмаге разновидностей. Они счастливы быть частью прогресса. Они гордятся своей свободой. Они кичатся своими правами, плюются от дикарского прошлого и по выходным выходят на демонстрацию. Ведь еще в версии прошивки 1.0 записано: каждый гражданин обладает конституционно закрепленным правом на мирный протест!
Поют демонстранты. «Свободы! Требуем еще два инстаграма свободы!» — кричат они. «Права человека! Требуем еще 85 мегатонн прав человека!» — скандируют.
Алина наблюдает за ними со стороны — невидимая, не обнаруженная, затем не выдерживает и громко спрашивает: — А вы точно люди?
Только теперь они замечают ее. Несколько человек внезапно переключаются на кричалку: «Права робота! Дайте еще прав робота!» У тех, что с последней прошивкой, воспроизводится защитная реакция — их нейронная сеть улавливает подвох и включает алгоритм ликвидации стороннего объекта. Они окружают ее со всех сторон и тянут к ней свои членистые руки, нет, лапы, нет, стальные механические клещи! И когда она уже чувствует холодный металл у себя внутри, ей на помощь из ниоткуда приходит большой мягкий и сильный осьминог и гибкими мощными щупальцами забирает ее из этого ада.
Спасение строптивой
Вдруг они сорвались. Бросились как овчарки. Видимо, поступила команда — отряды полицейских, в черных касках, бронежилетах, с дубинками наперевес, — врезались в толпу, клином разделяя митингующих. Первые попавшие в котел даже не пытались вырываться, но чем больше было задержаний, тем активнее люди сопротивлялись. Саша попробовал выскользнуть с тыла, но все выходы оказались плотно перекрыты. Возле решетки Александровской колонны откормленный хряк из ОМОНа тащил в автозак субтильную неформалку в пестрых индийских штанах и футболке «dont fuck with me». Девушка отчаянно сопротивлялась, и ОМОНовец для пущей убедительности задвинул ей коленом в живот — она сложилась конвертиком. Этого Саша вынести уже не мог — подскочив сбоку, он изо всех своих сил и социальной ненависти занес «космонавту» в башню. Тот покачнулся, потерял хватку, и, выпустив жертву, свалился на асфальт. Саша сгреб девушку в охапку и помчался прямо в расщелину, случайно образовавшуюся в кольце. Они вырвались из круга оцепления и наутек бросились к набережной Невы, через Дворцовый мост и Стрелку к Петропавловской крепости, пока не оказались на Горьковской; тут они остановились. Саша разглядел спасенную — она оказалась милашкой. Фиолетовые дреды, закинутые за спину, открывали очаровательное личико с щечками и пунцовым от бега румянцем. Девушка дрожала.
— Ты в порядке? — спросил Саша.
— Да… Вроде цела… — перевела она дыхание.
— Рука не сломана?
Она согнула несколько раз руку в локте.
— Вроде на месте.
Саша затянулся сигаретой, предложил девушке.
— Как тебя зовут?
— Маша.
— А я Саша, — впервые улыбнулся он, — ты из какой колонны?
— Я с ЛГБТ, а ты?
— Я от «Справедливости».
Они зашли в ближайшее кафе и заказали два капучино.
— Нас предупреждали, что будет винтилово. Я, правда, думала, они его еще на Марсовом устроят, — сказала девушка.
— Кто предупреждал?
— Свои люди в МВД, — она заговорщически подмигнула. — Говорили, что менты спровоцируют драку, а тех, кто будет сопротивляться, закатают по статье.
— Какой статье?
— Неповиновение сотрудникам полиции или массовые беспорядки, смотря что взбредет в их дурные головы. Кстати, я бы на твоем месте уехала из города. Стоит залечь на дно, пока не уляжется.
Саша медленно потягивал свой кофе, наслаждаясь пережитой опасностью. Только сейчас он обратил внимание, что время исчезло. Стоило ему подойти к черте на расстояние двух локтей, как бег времени пропал: прошлое забылось, будущее растворилось, и осталось только настоящее. А вместе с ним — ясность и четкое видение ситуации. «И то верно, — понял он. — Действительно надо уехать!»
— Спасибо тебе! — сказала девушка с благодарностью.
— За что? — вернулся на землю Саша.
— За то, что спас меня от этих варваров.
— А, это… Как же было не спасти. Он тебя чуть в бараний рог не согнул. А ты вон какая… хрупкая. — Саша с нежностью посмотрел на девушку.
— Да, это была жесть!
Она помолчала.
— Хочешь пойдем ко мне, у меня вино есть, — предложила, опустив глаза.
Чувственные губы ярко выделялись на ее пряном лице.
— А пойдем! — согласился он.
Поздним вечером Саша вышел от девушки. На улице болотная кикимора по-прежнему правила свой промозглый бал, но в Сашином теле билось радостное возбуждение. Машина быстро мчала его по питерским улицам среди тонущих в мглистом тумане готических замков и барочных дворцов к Московскому вокзалу, где его уже ждал ночной поезд в Москву.