О финансовых проблемах
На третий день после освобождения Саша набрался смелости и позвонил боссу. Это далось нелегко — внутренний голос уверенно утверждал, что ничего хорошего его там не ждет. Более того — ему и не хотелось! У Саши не получалось разыскать в себе даже толику желания возвращаться к прошлой жизни. И это было, безусловно, комично — не имея никакой иной, новой жизни, ту жизнь что была у него ранее, до тюрьмы и слета, он именовал «прошлой». И именно она, работящая и полная надежд, жизнь резко ему опостылела. Надоело врать, тошнило продавать, опротивело участвовать в общем надувательстве. Не хотелось продавать воздух и тем более чертей, не хотелось звонить клиентам и впаривать ненужные им тренинги, разъясняя скучающим менеджерам, как техничнее наебать покупателей. Даже мысль о собственной тренинговой компании больше не грела. Хотелось другого — смертельно тянуло выйти из душегубки и глотнуть воздуха. Онтологически говоря, Саше ощущал себя в дыре безвременья, между станциями — новая жизнь еще не наступила и он не мог себе представить, как она будет выглядеть, а старая уже закончилась и он не мог вообразить, как к ней вернуться. Зато жрать хотелось пуще прежнего! Сашин бюджет, усыхающий аки Аральское море, просил каши. И не просто тихонечко так просил — требовал громогласно! Прямо скажем, денег не осталось вовсе. Поэтому, пересилив себя и загнав внутренний голос в район толстой кишки, Саша взял в руки телефон и набрал босса. Услышав Сашу, Алексей Викторович сходу зарядил иронии на сто килотонн в тротиловом эквиваленте.
— О! Саша! — произнес он с таким выражением, будто прятал за спиной лом и как раз выбирал момент огреть им собеседника по загривку. — Явился не запылился! И что это МЫ такое отчебучили? — босс частенько подчеркивал, что он лингвист по первому образованию.
Вопрос этот завел Сашу в ступор, хотя Саша к нему готовился.
— Я был в тюрьме. Ну то есть не в тюрьме, а в изоляторе. То есть не в изоляторе, а в кутузке. В милиции, короче. Но я не виноват — меня забрали по беспределу возле митинга, я только мимо проходил! И посадили на 15 суток!
— В милиции, — повторил босс. — Хорошее место! А что, изолятор твой на Луне находился? Позвонить сложно было?
— У меня отобрали телефон! — оправдывался Саша.
— Согласно правилам административного ареста, заключенный имеет право на оплачиваемый им телефонный разговор общей продолжительностью до пятнадцати минут в сутки. Тебе это не известно? — в его голосе появились металлические нотки. — Или ты забыл, что я юрист по второму образованию?!
— Помню, — признался Саша. — Но что бы я вам сказал? Что сижу в тюрьме и не приду на работу еще полмесяца? Вы бы меня уволили.
— Уволю я тебя в любом случае. В принципе ты уже уволен — с начала этого месяца. Можешь прийти за трудовой.
«Этого следовало ожидать!»
— А деньги за предыдущий месяц я получу? — с надеждой спросил Саша.
— Ты потерял офисный ноутбук для презентаций и у тебя еще хватает наглости спрашивать про деньги? Хуцпа! Скажи спасибо, что я не подаю на тебя в суд на компенсацию ущерба, нанесенного имуществу моей фирмы!
Пип-пип-пип…
— Пипец! — сказал Саша в пустоту, но та почему-то лишь промолчала в ответ.
Еще можно было надеяться на доходы от «Справедливости» за видеоролики и от Скифа по бизнесу. Саша настрочил Екатерине в whatsup (она ненавидела разговаривать голосом): «Кать, что с деньгами?» Сообщение не доходило. Он набрал Скифа. «В настоящее время абонент не может ответить на ваш звонок…» — гнусил в трубку АТС.
— Ну вот и всё! — Саша лег и накрылся подушкой. Надежда умирает последней, но и с ней это рано или поздно случается.
О блужданиях и магнитах
Дома Алина почти не появлялась — целыми днями бродила она по Петербургу и искала шар. Она обыскала весь дом, выпотрошила сундук и проверила платяной шкаф. Все без толку, шар исчез. Вероятно, она где-то его выронила! Но где? Вот она и ходила по Питеру печальная и потерянная, заглядывая во дворы и подворотни, блуждая вокруг дворцов и особняков, тыкаясь в закрытые домофонами решетки.
— Вы случайно не находили где-нибудь шар, магический хрустальный шар? Он мой, и он мне очень нужен. — Спросила она у бомжихи, старательно роющейся в помойке на Гороховой.
— Отъебись, шлюха, и без тебя тяжко! — буркнула та, не поворачиваясь.
В арке Главного штаба Алина часто встречала элегантную старушку в черном цыганском платье, пепельно серой же шали, расшитой золотыми птицами, и турецких туфлях с закрученным носком. Каждый раз старушка носила новую шляпку: строгую фетровую с широкими полями, или тирольскую с кисточкой и перьями, но более всех Алине нравилась шляпа клош, украшенная жемчугом, брошами и крупной белой розой.
— Купи магнитик, дочка! — жалостливо просила та.
— Зачем он мне сдался? — обычно спрашивала Алина.
— Подаришь какому-нибудь хахалю! — отвечала бабушка, — молодому, заморскому!
Алина всегда доставала из кошелька деньги и брала у нее магнит. Этих магнитиков у Алины скопилось уже несколько десятков, и они значительно утяжеляли карман.
Скисшее молоко
Дни текли как скисшее молоко. Саша выздоровел и целыми днями сидел в кресле-качалке на кухне, смотрел в потолок, пил пиво и курил одну за одной. За окном шел вечный дождь и иногда, сквозь неровный стук капель по кровле, издалека доносились далекие звуки флейты. Он окончательно перешел на «Ролтон», «Дошик» и «Маргариту» с доставкой. Чтобы свести концы с концами, Саша взял микрозайм под грабительский процент в вечно поющей «микрозаймы получите» конторе на Площади Восстания, без особого намерения его отдавать. Потом взял еще в «Быстрых деньгах». И еще. Пока в городе не осталось больше контор, у которых Саша не занимал. Оставалось только ждать коллекторов с паяльником и гранатой. С Алиной они почти не разговаривали, спали раздельно, поддерживая ледяной нейтралитет. Скиф молчал. Екатерина молчала. Даже Сашин телефон, ранее разрывавшийся от звонков, тоже затаился и молчал, просыпаясь лишь изредка, чтобы механическим голосом напомнить ему о кредитах.
Однажды, по пути на кухню за очередной бутылкой, его опустевшую действительность прервал звонок с незнакомого номера.
— Привет Саша, — голос Скифа звучал разбито и устало.
— Скиф! — удивился Саша. — Я уже который день тебе дозваниваюсь.
— И не спрашивай, я шифруюсь! С утра зарядил телефон непаленой симкой из мастерской Ахмеда и уже вечером ее выброшу. Они идут за мной по пятам, и я не хочу облегчать им работу.
— Ты бредишь! Кто за тобой идет? — от удивления Саша забыл о цели похода.
— Кто-кто! Питерский ОБЭП — отдел по борьбе с экономическими преступлениями, черт бы его побрал!
— А что с деньгами? Ты будешь переводить мне деньги? Я давно уже открыл ИП, и я на мели, скоро траву жевать буду! — не выдержал Саша.
— Все накрылось, Саша. Аристарховича взяли. А там на него, родимого, все завязано было! Больше некому подписать договор на выполнение консалтинговых работ, некому поставить печать на акт, я не говорю о переводе денежных средств. Я тоже попал под раздачу — меня взяли за хвост, выписали ордер на арест, шьют отбеливание — ведут под цугундер. Но копают под него, суки. Давно ли им отмывка интересна? Видно, он кому-то дорогу перешел.
— Аристархович — это тот, что главный по космосу?
— Да! В новостях видел?
— Я с ним в одной камере сидел.
— Ну, ты даешь! — только и выдохнул Скиф. Раздались гудки и разговор оборвался. Саша перезвонил, но без толку, абонент больше не был абонентом.