– Ладно, – мгновенно захмелев, кивнул Клим.
Почувствовав значительное облегчение, плеснул остатки жидкости из бутылки на раненую лодыжку.
– Во, сучара!.. – едва слышно вырвалось у него сквозь плотно сжатые губы.
Он перевязал рану тряпкой, на которой тут же расплылось красное пятно.
Крики за окнами становились все громче.
Наморщив лоб и осоловело водя головой, Клим пытался сообразить, что делать дальше.
– Эй, малая, выключь свет, – наконец произнес он и, кивнув головой в сторону прихожей, добавил: – Там пусть остается.
Девочка поднялась с кресла, щелкнула выключателем и снова присела на колени матери.
– Что ты собираешься делать? – еле слышно спросила хозяйка.
Клим, подложив под голову подушку, откинулся к стене. Нащупав рукой гранату, продемонстрировал ее заложницам.
– «Лимонку» видишь? Сиди и не рыпайся.
В полутьме было видно, как мясистые щеки хозяйки задрожали, и она беззвучно расплакалась, уткнувшись лицом в плечо дочери.
– Не реви! – прикрикнул Клим. – Ненавижу, когда бабы парашу разводят.
Хозяйка успела несколько раз шмыгнуть носом, и вдруг раздался звонок в дверь. Хотя Клим и ожидал чего-то подобного, звук, распоровший тишину в квартире, застал его врасплох. Хмель мгновенно улетучился. Бандит приподнялся на диване, не выпуская гранату из рук.
– Тихо... – прошипел он заложницам, хотя те сидели как мыши.
Несколько секунд спустя, прозвенел повторный звонок.
Потом из-за двери донесся голос:
– Эй! Парень, мы знаем, что ты там. Отзовись...
Клим, напряженно вслушиваясь в каждый звук на лестничной площадке, молчал.
– Эй, парень, не дури!.. Отзовись. Нам с тобой поговорить надо.
– Пошли на х... суки красноперые!.. – не выдержав, закричал бандит. – Не о чем базарить.
Возникла некоторая пауза, затем тот же голос произнес:
– Плохо слышно, подойди ближе к двери.
– Да, бля... – злорадно засмеялся Клим. – Щас, я тебе на цирлах подбежал. У меня тут две бабы. Будете ломиться – я им бошки поотрываю.
– Мы знаем, что у тебя заложники. Не делай глупостей, парень. Не тронешь заложников – сам останешься жив.
– Чтоб я вам, ментам поганым, поверил... Другим будете лепить горбатого! Отвалите от хаты! И чтоб под окном не ошивались... А то базара не будет!
– Ладно. Еще что?
– А ни хрена мне не надо, есть у меня все: и хавка, и хлопушки. Если ваша ментура будет тут воздух портить, я «лимонку» рвану. Пошли на хрен отседова! Ясно?.. А как балдоха взойдет – побазарим!
На обдумывание слов Клима у милиционеров ушло некоторое время. В квартире было слышно, как за дверью, на лестничной площадке несколько человек о чем-то разговаривают.
Кажется, один из них был настроен решительно, потому что несколько раз повторил слово «штурмовать». Другие уговаривали его набраться терпения и подождать до утра. И, наконец, более трезвая точка зрения взяла верх.
– Эй, парень! – донеслось из-за двери. – Мы согласны. Только при одном условии...
– Чего еще? – развязно крикнул Клим.
– Дай слово, что с заложниками ничего не случится.
– Бля буду!
Как видно, эти слова, хорошо известные в воровской среде, вполне удовлетворили участников переговоров с той стороны. Потому что оттуда немедленно крикнули:
– Добро, только вот еще что...
– Ну че?..
– Тебя как зовут?
– Митькой, – снисходительно ответил Клим, припомнив старый блатной прикол – когда не хотят открывать настоящее имя, называются Митькой.
Но противоположная сторона была, казалось, вполне удовлетворена.
– Слушай, Дмитрий, у тебя там телефон есть?
– А че?
Неожиданно громким всхлипыванием напомнила о себе хозяйка.
– Есть у нас телефон, – пробормотала она.
– Ты же не хочешь, чтобы мы до утра под дверью стояли и кричали на весь подъезд?
– Знаю я вас, легаши, – все равно пасти будете.
– Если что вдруг понадобится, звони по 02.
– Ладно, – согласился Клим. – А теперь кочумайте, замудохался я тут с вами.
До утра ни милиция, поднятая по тревоге, ни обложенный ею в городской квартире бандит по прозвищу Клим не сомкнули глаз.
Милиция не могла приступать к захвату, Клим не мог бежать. И если дежурившие вокруг квартиры милиционеры могли хотя бы подменить друг друга, то у Клима такой возможности не было. К тому же, учитывая его состояние, он в любую минуту мог уснуть – этому способствовали почти пол-литра браги, выпитой на пустой желудок, и немалая потеря крови.
Хорошо понимая, что единственная минута отключки может стоить ему жизни, Клим решил подстраховаться. После того как шум на лестничной площадке и за окном утих, Клим почувствовал, что веки тяжелеют, будто наливаясь свинцом, и ему нестерпимо захотелось спать. А тут еще брага подействовала как болеутоляющее: нога стала меньше напоминать о себе. Заложницы сидели тихо, почти не шевелясь.
– Эй, тетка, – сказал Клим. – Тащи какой таз с холодной водой и шутковать не вздумай, пацанка-то твоя здесь останется.
Через минуту хозяйка принесла холодную воду в выщербленном эмалированном тазу.
Клим махнул рукой.
– На пол поставь. А сама – на место...
Кряхтя, Клим приподнялся на диване, придвинулся к тазику, сунул руку в холодную воду. Плеснул себе в лицо и удовлетворенно передернулся.
– Эх, хорошо!..
Сон отступил. Клим еще несколько раз плеснул водой в лицо и на голову, взъерошил рукой мокрые волосы. Теперь он чувствовал себя получше.
Осторожно ощупав рану и, убедившись в том, что кровь остановилась, Клим еще больше повеселел. Достал из внутреннего кармана куртки папиросу – еще с зоновских времен привык к «Беломору», щелкнул зажигалкой и с наслаждением затянулся.
– Эй, тетка, чай у тебя есть?
– Как не быть, – угрюмо отозвалась хозяйка.
– Байховый или листовой?
– Да не знаю я, в пачке он...
– Ладно, хер с ним. Давай какой есть. Чифир мне сделаешь.
– Это что такое?
– Ну ты тундра лоховская, чифир не знаешь... Короче так, возьмешь самую большую кружку, вскипятишь воды и кинешь туда полпачки чая. Потом еще раз вскипятишь, крышкой накрой, когда поднимется. Сюда принесешь, пусть здесь отстаивается. И не вздумай там шутковать!.. Мне отсюда слышно все. Чуть что, пацанка твоя на тот свет отправится.
Тяжело вздохнув, хозяйка отправилась на кухню.
От скуки Клим заговорил с девочкой:
– А ты, малая, хоть знаешь, что такое чифир? Настоящий чифир...
– Не знаю, дяденька, – раздался жалобный детский лепет.
– Ну да, – ухмыльнулся бандит. – Откуда ж тебе знать? Ну так слушай. Чифир – это для зека все: жизнь и счастье. На общаке, бывало, заварим чифирок и начинаем гонять по кругу. От него мотор знаешь как работает? В нашей зоне говорили, что после чифира зек прыгает вверх и в сторону на пять метров. Водяра, конечно, тоже вещь хорошая, но где ж ее на зоне столько наберешься... А чаек? Его всегда добыть можно. Ты вот сама-то чай любишь?
– Люблю, с булкой и маслом. Только это редко случается. Когда к бабушке в гости еду в деревню.
– Ну это уже с помазухой, по-купечески. На зоне так бывает, лишь когда семейные пацаны на волю откидываются.
Клим докурил «беломорину» почти до самой бумажной гильзы, бросил на затертый деревянный пол и растоптал ботинком, который оставался у него на левой ноге.
Погремев посудой, хозяйка на кухне затихла. Это вызвало у Клима подозрение.
– Эй, тетка! Ты где там? С ментами, что ли, через окно перемахиваешься?
– Тут я, – торопливо отозвалась хозяйка. – Жду, пока вода закипит. А за окном нету никого.
– То-то, – осклабился Клим, опуская руку в тазик с холодной водой и протирая лицо. – Я этих сучар на дух не переношу, они мне еще на зоне все кишки проели, дубаки красноперые. Ты, малая, еще не знаешь, какие они падлы. Я бы их всех в землю зарыл...
Хозяйка вошла в полутемную комнату, осторожно неся перед собой большую жестяную кружку, обернутую полотенцем и накрытую сверху блюдечком.