Переход в другую религию никого не спасал, как не спасали приверженность немецкой культуре и заслуги, в том числе военные, перед Германией. Не спасала от уничтожения ассимиляция – ни в какой форме и степени. Напротив, смешанный брак для нацистов был отягчающим обстоятельством, преступлением нееврейского супруга перед нацией. Очень многих не спасла эмиграция – о чём ниже. Хотя спасала протекция. Как «шутили» тогда в Третьем рейхе: «У каждого эсэсовца есть свой любимый еврей». Вот только не у каждого еврея был фронтовой друг или родственник жены, достаточно высокопоставленный, чтобы его спасти – не говоря уже о спасении его семьи.
Уникальность Холокоста состоит в том, что он был организован современными, образованными, культурными людьми в Европе – «колыбели современной цивилизации». Отчасти именно поэтому появился сам термин «геноцид». И впервые в истории массовое уничтожение гражданского населения по расовому и религиозному принципу было по окончании Второй мировой войны осуждено на международном уровне. Так как с точки зрения мирового сообщества европейцам уничтожать туземцев было можно. Туземцам друг друга до той поры, пока это не мешало европейцам, тоже можно. А в определённых ситуациях и нужно. Но убивать белым людям других белых людей – не на войне, а так, из каких-то там теоретических соображений? Тем более – лояльных к правящему режиму граждан собственной страны? Что-то во всём этом было сомнительное.
Впрочем, отчасти осуждение Холокоста произошло потому, что масштаб этой бойни и сама нацистская машина уничтожения были единственными в своём роде. Очень уж много людей было истреблено. Дополнительной причиной осуждения, по крайней мере, для некоторых стало то, что истреблению подверглись именно евреи – «народ божий». И всё же главным аргументом, как указано выше, было то, что державам-победительницам нужно было обвинить Германию в чём-то особенном, чтобы обосновать своё право на оккупацию её территории. При том что каждая из них была не идеальна, уничтожение евреев Европы подходило для этого как нельзя лучше.
Несомненно, в том, что Холокост не был забыт, как хотели очень и очень многие, главную роль сыграла решимость помнить со стороны тех, кто остался в живых. Евреи вообще обладают уникальной исторической памятью. Она хранит большую часть того, что происходило в их истории на протяжении тысячелетий. Катастрофа европейского еврейства, уничтожившая более трети евреев всего мира, не стала для них исключением. Напротив, она абсолютно точно легла в скорбный поминальный ряд еврейской традиции, дополнив события, происходившие во все эпохи во всех империях, где евреи жили.
Именно поэтому в разгар подъёма в Европе движения за пересмотр итогов Второй мировой войны, в 2014 году, главные раввины Израиля и премьер-министр этой страны поддержали инициативу бизнесмена и филантропа из России Германа Захарьяева о внесении Дня Победы в список еврейских поминальных дат. Причём не 8 мая, которое отмечают на Западе те, кто вообще помнит о капитуляции Германии, а 9 мая. Именно его празднуют в странах бывшего СССР, не переставших помнить о Великой Отечественной войне. Как в Израиле, где праздник победы над нацизмом – то самое 9 мая.
Так День Победы ушёл в вечность, став еврейской памятной датой. Назвали его – День Спасения и Освобождения. На иврите Йом Шихрур ве-Ацала. И логика в этом была железная. Угроза уничтожения евреев в случае победы Рейха в войне была не меньшей, чем во времена фараонов Египта, владык Ассирии, Вавилона или Персии, Селевкидов и цезарей Рима. Скорее большей. По еврейскому календарю эта дата, 26 Ияра 5705 года (ну длинная у евреев история, что с этим делать), совпала с победой Израиля в Шестидневной войне – наиболее выдающейся из побед еврейского государства. Что было воспринято в еврейском мире как прямое проявление воли Б-жьей в отношении своего народа. Не в первый, надо отметить, раз.
Впрочем, за десятилетия, прошедшие с окончания Второй мировой войны, Холокост не только стал символом, но и обзавёлся собственной мифологией. Мало кто даже в странах, где его изучение вошло в школьную программу, представляет себе настоящие масштабы и особенности того, как и кем он был организован. Тем более – почему увенчался успехом. Ещё меньше тех, кто этим интересуется. Поиски исторической правды – не самое любимое занятие современных европейцев. Что уж говорить о странах, где само это понятие было табуировано из идеологических и прагматических соображений до самого начала 90-х годов, как в республиках бывшего СССР…