Я хорошо знала этот прием — чем безупречнее были его манеры, тем больше презрения скрывалось под этой маской рафинированной вежливости. А на самом деле Марк ждал, просто ждал минуты, когда можно будет нанести ответный удар — один-единственный, но точно просчитанный, вложив в него всю силу и ярость, тщательно сдерживаемые до этого момента.
Из водоворота тяжелых дум меня вывел взрыв громкого смеха и повысившийся уровень шума вокруг — на сцене начиналась праздничная шоу-программа, а это означало, что до нового года оставалось не больше пятнадцати минут. Шоу-программа за нашим столиком тоже набирала обороты — Марк и Вадим собирались выпить за знакомство и за уходящий новый год.
Вадим, оценив выдержку и крепость нервов нового знакомца, снова поднялся, наполняя коньяком винную рюмку — единственную, пустовавшую на столе. Ждать, пока официант принесет приборы на третью персону, он не стал, и с присущим ему нетерпением крутил колесо событий дальше, не позволяя ситуации застыть на паузе.
— Ну, так что, Марк? Пока этот петрушка бегает за тарелками, предлагаю не делать больших перерывов и продолжить то, что мы с Алексией начали тут без тебя
Ни один мускул не дрогнул на лице Марка, хотя я прекрасно понимала, что ему крайне неприятно слышать о том, как мы здесь общались тет-а-тет.
— И ты, писательница, свою рюмку давай, хватит тут глазами хлопать, будто ожившая мумия. Не время скромничать, включайся в общение — в конце концов, это благодаря тебе мы так весело и славно сегодня собрались.
Молча проглотив шпильку в свой адрес я, как того и требовал Вадим, подвинула свой бокал в общий круг. С каждой новой порцией коньяка я надеялась хоть немного опьянеть, но из-за сильнейшего нервного напряжения алкоголь не действовал на меня. Ситуацию нужно было исправить любым способом, хоть двойной, хоть тройной порцией сразу.
— Мне побольше, пожалуйста, — это были первые слова, произнесенные мной компании двух самых значимых людей в моей жизни.
Взгляды, которые тут же устремили в мою сторону Марк и Вадим, заставили меня почувствовать себя ничтожнейшим существом из ныне живущих. Но наблюдать за происходящим трезвыми глазами было выше моих сил.
Именно эту мысль беспощадно подтвердил Вадим, щедро наполняя бокал:
— Что, тоже напиться вдрызг захотелось? Видать наша теплая компания вызывает в тебе слишком противоречивые чувства, без ста грамм не обойдешься? Или двухсот? А может, трехсот?
— Я думаю, достаточно, — подал голос Марк, подкрепляя свои слова предупреждающим жестом. — На двухстах и остановимся, — на этом месте он впервые с момента появления обратился прямо ко мне и ободряюще улыбнулся. — Эй, ну что ты? Все в порядке, Алеша. Все на самом деле в порядке.
На миг все остальное перестало существовать — я видела только его глаза, в темной глубине которых не было злости или раздражения из-за того, что наша встреча вышла совсем не такой, как мы планировали. Марк тоже скучал по мне, безумно скучал, и только сейчас я поняла, чего ему стоило сохранять эту выдержку.
«Подожди, — казалось, говорил его взгляд. — Скоро все это закончится, и останемся только мы. А пока просто подожди. И будь спокойна.»
Повисшую за столом паузу, во время которой мы сказали друг другу так много, разрушило появление официанта, принесшего, наконец, приборы.
— А со стулом можете не торопиться, — иронично заметил Марк, глядя, как суетливо тот расставляет на столе тарелки и рюмки. — У нас тут почти фуршет. Стоять, оказывается, даже лучше, чем сидеть. Все происходящее хорошо видно. Коллеги ваши? — отстраненно поинтересовался он у Вадима, окидывая взглядом зал, в центре которого, делая замысловатые пасы руками, танцевал шаманский танец неукротимый Зоран, а парочка гостей, задушевно обнимаясь, успели придремать на плече друг у друга. — Гордитесь ими, наверное?
По четко обозначившимся желвакам на лице Вадима стало понятно, что счет снова сменился: два — один, в пользу Марка.
Я все не могла понять — как они так быстро раскусили друг друга, интуитивно прочувствовав и нанося удары в самые уязвимые места? Ведь Марк не мог заранее знать об ахиллесовой пяте своего невольного противника. Только мне было известно, с каким неприкрытым отвращением Вадим относится к творческим эскападам от пресыщенности, раздутого самомнения и хвастливой гордыни коллег, с каким неизменным сарказмом отзывается о подобных привычках.
Вот и сейчас, метнув в Марка один из самых уничижительных взглядов, он лишь угрюмо хмыкнул и снова поднял свой бокал, явно не намереваясь заострять внимание на вопросах, которые ему не нравятся.
— Горжусь-не горжусь, не важно. Под новый год мне в последнюю очередь хочется забивать голову подобной хренью. Я, Марк, знаешь, в чем-то традиционалист и сегодня хочу напиться, а не разводить демагогию. Поэтому ограничусь банальными тостами — давай, за новое счастье, новую жизнь и за все новое! Перемены — это то, что делает нашу жизнь интересной и не дает совсем окаменеть. Побольше перемен всем нам в наступающем году. Хороших и разных! — и он резко опрокинул рюмку, снова глядя куда-то поверх наших голов.
— Мы пьем не чокаясь, — прошептала я Марку, поднося к губам свой бокал и, как когда-то Ярослав, знакомя меня с собственным куратором, лишь пожала плечами — дескать, ну вот такие у нас порядки, спорить бесполезно.
В отличие от Вадима, почти полностью осушившего бокал, Марк едва пригубил свой напиток, и незаметным движением отобрал стакан у меня, не дав таким образом осуществить желаемое — наконец-то захмелеть, чем сильнее, тем лучше.
В очередной раз подбежал официант — на этот раз со стулом, и мы смогли, наконец, присесть. Во всем происходящем мне по-прежнему чудился некий оттенок сумасшествия, однако, мои собеседники предпочли, как и раньше, делать вид, что все хорошо и придерживались тона светской беседы.
— Кстати, о коллегах, — с новым настроением, явно подхлестнутым коньяком, вернулся к теме Вадим. — Моих ты видал, не скажу, что цвет нации, но брат наш писака со стороны часто смотрится форменным идиотом. А что ты за человек такой, Марк? Я о тебе совсем ничего знаю. Кем работаешь? Что любишь?
— Я юрист, — уклончиво ответил Марк, сразу же приступая к распределению салатов и закусок по тарелкам и превращая нашу творческую попойку во вполне приличное застолье.
— Юрист? Забавная профессия в стране, где судьи продаются и покупаются, как килька в томате, а адвокаты с особым рвением насилуют то, что даже законом назвать нельзя.
Два — два, счет снова сравнялся, автоматически заметила я, чувствуя сильнейшую усталость. Как никогда ясно, я вдруг поняла, что в этом вечном споре мне суждено быть лишь молчаливым наблюдателем, которого совсем не берут в расчет и кто никак не влияет на происходящее.
Реакция Марка была схожа с реакцией Вадима на шпильку о присутствующих гостях. И, точно так же, как Вадим, он предпочел сохранять спокойствие, сухо уточнив:
— Я не имею отношения ни к судейству, ни к адвокатуре.
— Да ты что? — Вадим с явным удовольствием продолжил расстреливать противника вопросами. — Тогда что же — офисный планктон? Нотариальная контора, романтика бумажек и пыльной бюрократии? Наверное, каждый твой день не похож на предыдущий и полон таких приключений, что книги писать можно?
— И снова мимо, — Марк сдержанно улыбнулся, опять отодвигая от меня рюмку, к которой я потянулась, не дожидаясь очередного тоста. — Выражаясь вашим языком, я… — он на секунду задумался, — прокурорская сволочь и цепной пес государства, в котором творится бардак и беззаконие. Вот чтобы такого было поменьше, я и…
С нарочито-проникновенным выражением слушая Марка, Вадим не выдержал и расхохотался, не дождавшись конца фразы:
— Так ты прокурорский, значит? И, наверное, хочешь рассказать, что все у тебя в ведомстве сволочи, один ты такой Робин Гуд? Вот чудак-человек! Да среди прокуроров злостных взяточников побольше будет, чем среди тех, кого вы с таким азартом проверяете! Антикоррупционная деятельность, говоришь? Ну-ну… Может, ты и не берешь ничего на лапу, мелковата сошка еще. А многие из твоих шефов в погонах уже успели поднакопить на оффшорах сумму, побольше, чем бюджет какой-нибудь страны третьего мира. Я, Марк, вашу контору хорошо знаю, не раз приходилось по душам общаться. У вас же готовые тарифы на все — на закрытие дела, на открытие дела, на заказную проверку, на то, чтобы не было никаких проверок. Чистая коммерция, мать вашу! Не зря вас даже свои, из органов, ненавидят. Какие еще цепные псы? Вы беспредельщики, ребята. Упыри в законе, вот вы кто.