Но я не хотела домой, мне было страшно вновь туда возвращаться. Я не желала больше вспоминать о сегодняшней встрече с потаённой частью себя, которая расставила все точки над и. Наоборот, хотелось забыться, растворится, уйти и не думать о том, что моя жизнь — окончательно провалившийся спектакль, и занавес должен быть опущен до того, как скучающая публика начнёт уходить со своих мест прямо посреди представления.
Между тем, мой спаситель вернулся в помещение кафе, и краем глаза я увидела, что он взволнованно говорит с кем-то по телефону. Нетрудно было догадаться, кому он звонит — по тому, какие быстрые и вороватые взгляды он бросал в мою сторону, прикрывая трубку рукой, я сразу поняла, что он говорит с Марком. Вне всяких сомнений, этот молодой человек был ответственным другом и хорошим коллегой. Но для меня в ту же самую секунду он стал врагом.
Меньше всего на свете мне сейчас хотелось видеть Марка — я не знала, что ему сказать, как объяснить своё состояние. Я устала всякий раз в моменты срывов поливать его градом обвинений — неизвестно, кому из нас было больнее зализывать раны после — ему, или мне, переживавшей его боль сильнее собственной. Поэтому, чтобы избежать повторения старой истории, я попросила у нового знакомого разрешения отлучиться в дамскую комнату, и сбежала из кафе через чёрный вход.
Пробираться к нему мне пришлось через кухню, но после моих выходок на летней площадке, официанты и повара не слишком удивились, дав мне пройти и указав дорогу в направлении выхода. Кажется, они были готовы на любые нарушения правил, лишь бы я побыстрее покинула их заведение — через обычный вход или через запасной, неважно. Главное, чтобы меня больше там не было.
К тому моменту, когда я выбралась на улицу, я снова мало понимала, где нахожусь и куда мне идти. По-прежнему очень плохо зная город, особенно его новые кварталы, я просто шла по дороге, неся в руках туфли, которые пришлось снять, чтобы убежать неслышно и не выдать себя громким стуком каблуков. Очень скоро они начали мне мешать, выскальзывая из рук и, недолго думая, я забросила их в ближайший куст у входа в парк, в который свернула минутой ранее.
Мне вновь стало смешно. Кажется, сегодня, одно за другим, я избавлялась от всего лишнего и наносного, чем окружила себя в последнее время: от надоедающего постоянными напоминаниями мобильного, от туфлей на шпильках, которые я никогда не любила, от уверенности в том, что мне удастся спрятаться от себя самой, изображая липовое благополучие.
Дальше я шла налегке, не оборачиваясь и даже тихонько что-то про себя напевая. Кажется, мне удалось отвести надвигающуюся грозу — вовремя скрыться и избежать встречи с Марком, а на безлюдных тропинках, ведущих вниз к водоему, мне перестали встречаться даже случайные прохожие, косившиеся на меня в недоумении. Спустя еще несколько минут мне пришлось остановиться, чтобы снять чулки, которые изорвались от прогулки по траве и зазмеились вверх по ногам уродливыми стрелками. Мне было неприятно смотреть на них, и, стянув с себя еще один атрибут вечернего наряда, я выбросила их, не глядя, наслаждаясь тем, что земли, наконец, касаются голые ступни.
Это было прекрасное и ностальгическое ощущение — в детстве мне очень нравилось бегать босиком и теперь, ступая по утоптанным пыльным дорожкам, я наслаждалась спокойствием и ощущением повернутого вспять времени. Теперь я, наконец, поняла, когда была по-настоящему, безусловно счастлива. И, если бы мне прямо сейчас предложили вернуться назад по ленте жизни — я, не задумываясь, выбрала бы раннее детство, самый беззаботный период, когда мир за окном казался сотканным из чудес, а каждый день нёс с собой невероятные открытия. Пусть я тогда была неопытна и наивна — пережитый опыт не особо прибавил мне ума, раз итоги, с которыми я столкнулась сегодня, были такими провальными. Пусть я ещё не знала Марка — я и сейчас предпочла бы его не знать, чтобы не причинять боль, не ранить в ответ на его любовь и преданность. Пусть я носила дырявые туфли и растянутые, с чужого плеча платья — сейчас я ни в чем не нуждалась и могла позволить себе все, что захочу, вот только пустоту внутри не могли заполнить даже самые дорогие вещи.
Я была не просто несчастна, я была мертва и пуста внутри. Тот самый мальчишка, с ненаписанной жизнью, изломанный и кривой, был зеркальным отражением меня — и то, что мой истинный облик был скрыт под фальшиво-благополучной оболочкой, не меняло ситуацию. Правда, сколько ее ни скрывай, всегда берет верх, и очень скоро я настоящая просочусь сквозь телесный барьер грязной и мутной жижей мертвых слов, которые отравляли меня, подобно медленно действующему яду.
Поэтому я так радовалась сегодняшнему дню, солнечной погоде и свежему ветру, давно ставшему мне самым близким и понимающим другом. Когда одной ногой стоишь на краю обрыва, за которым зияет чернотой глубокая пропасть, больше всего на свете хочется оглянуться и ещё раз полюбоваться красотой окружающего мира, впитать в себя солнечный свет, способный ненадолго отогнать морок ужасов и ночных кошмаров. Именно об этом я думала, сидя на берегу реки и расслаблено жмурясь, глядя на весело скачущие по воде блики света — последний привет заходящего солнца. Если бы было возможно, я бы замерла так навсегда, в этом тихом и спокойном мире счастья, где всегда продолжается закат, стрекочут кузнечики и негромко играет музыка из кафе на противоположном берегу.
Кажется, я не впервые думала и вспоминала о нем — о месте, где всегда спокойно, и не имеет значения не прошлое, ни будущее, и где есть лишь безмятежное солнце, навечно застывшее над рекой.
— Я хочу, чтобы в моем персональном раю был вечный закат. Только чтобы этих громких катеров и пароходов там не было, я их заранее исключаю. А во всем остальном там будет так же — тепло, солнечно и никаких проблем! А когда-нибудь ты придёшь ко мне в гости, и мы с тобой сядем, откроем райское вино и будем вспоминать нашу земную жизнь. Ты расскажешь, как жила без меня — долго и счастливо, обо всех своих приключениях расскажешь. А я познакомлю тебя с премудростями райской жизни. Все будет очень здорово, Лекс!
Я обмерла, боясь ослышаться. Голос, который я не слышала уже пять лет, прозвучал так близко, словно я снова оказалась в прошлом, когда мы с Ярославом оба понимали, насколько хрупким может быть каждодневное счастье и от этого только больше им дорожили. Внезапно я поняла, как все эти годы мне не хватало его, моего настоящего друга, который был так похож и непохож на меня, но который единственный видел и принимал мои слабости, с которыми не хотели мириться, считая их опасными, ни Вадим, ни Марк.
Закрыв лицо руками, я снова разрыдалась, громко, не сдерживая себя. Леденящее одиночество вдруг навалилось на меня с такой силой, что захотелось кричать. Прошло много лет, а главная дилемма, над которой я билась с детства, ни капли не изменилось. Марк все так же любил меня, мечтая уберечь от целого мира, а я, с готовностью отказавшись от всего, что он считал лишним, превратилась в ручное чудовище, иногда срывающееся с цепи, и бьющее его в самые уязвимые места в отместку за то, чего он меня лишил. Поэтому я не хотела больше приближаться к нему — по крайней мере, не сегодня, чтобы не навредить, не ударить побольнее. Я по-прежнему любила его больше мира, который был мне так необходим, а вот себя… Себя я ненавидела за предательство того, от чего никогда не должна была отказываться.
Мне нельзя было находиться рядом с Марком в этот вечер. Да и всю остальную жизнь тоже. Я могла только навредить ему. Только сделать хуже и отравить его жизнь так, как я отравила свою.
Чтобы исключить любой соблазн переменить свое решение, я открыла небольшую сумочку-клатч, которую чудом не потеряла, и выудив оттуда ключи от нашей квартиры, резким движением забросила их в реку.
— Вот так вот, — подытожила я очередную потерю-избавление, глядя, как прощально сверкнув на солнце, ключи с громким плеском скрылись на дне водоёма. — И нечего больше сомневаться, — следом за ключами отправилась и сумочка, которая больше не была мне нужна.
Снова присев на траву, я долгое время смотрела на горизонт, пока темнота, вкрадчиво пришедшая с противоположного берега, не окутала меня, вызвав желание выбраться куда-нибудь поближе к свету.
— Ну почему так, Ярослав? Ты так нужен мне, со своим идеальным миром, в котором всегда светит солнце, а я все ещё здесь, в месте, где закаты заканчиваются и желания не сбываются. Как бы мне хотелось встретиться с тобой сейчас. Ты бы точно понял меня. Ты бы один все-все понял… — ёжась от холода в своём маленьком чёрном платье, я понимала, что уютное очарование момента рассеялось вместе с последними погасшими лучами.