Внезапно, какой-то звук пронзил окружающую безмолвную тишину. Сущность затрепетала и всем естеством устремилась навстречу зову, но не смогла преодолеть сопротивление. Она будто находилась в русле реки, по которой ее несло в сторону вечности. Тогда сущность растянулась на мириады мелких частиц, затем, будто пружина, сжалась и ринулась в сторону звука, который все отчетливее складывался в слова «Помоги мне… прошу».
Сущность (или все же душа?), хотя ее и тянуло вернуться в поток, на миг замерла у развернувшейся перед ней картиной: она будто смотрела через стекло в комнату, стены которой были обшиты деревом, красиво и строго. Больше всего это помещение походило на кабинет - хотя и заставлено шкафами, полностью наполненными книгами - слишком уж маленьким оно было для библиотеки. Сразу напротив двери располагался массивный стол из темного дерева. Перед ним же лежал ковер с длинным ворсом, на котором сидела миленькая девочка лет пяти в темном платье. Светлые волосы были собраны в хвост и перевязаны черной шелковой лентой. Несколько непослушных кудряшек выбились и падали на хорошенькое личико, которое нисколько не портили слезы. Было видно, что девочка уже давно плачет, размазывая соленую влагу и сопли по мокрым щекам, но личико так и осталось как у фарфоровой куколки, ни красноты, ни ужасных пятен, которые обычно сопровождают женские истерики. При этом малышку было жаль. Очень. То, с какой горечью она звала на помощь, заставляло трепетать все естество сущности, нестерпимо хотелось оказаться рядом, обнять, пожалеть, успокоить. На миг стекло блеснуло, и в переливе сущность увидела свое отражение, на нее смотрела темноволосая женщина, та самая, что умерла на одной из картин, которые возникали в темноте. Очередной горький стон раздался со стороны комнаты, и сущность больше не медлила, довольно легко преодолев сопротивление, она очутилась рядом с девочкой, прижав к себе худенькое тельце.
- Не плачь, маленькая, я рядом.
***
С тех пор сущность всегда была рядом с девочкой, незаметной для других, но осязаемой для своей подопечной, помогая справиться с тоской по внезапно ушедшей из этого мира матери, с болью от одиночества и невнимания отца. Порой сущность задавалась вопросом: почему малышка, обладая столь сильной магией, привлекла ее, а не душу матери. Но девочка была слишком мала, чтобы объяснить сущности законы этого мира и приходилось находить ответы на вопросы самостоятельно, обучаясь вместе с ребенком.
Девочку звали Лириетта и была она наследницей графства Сторин, потому отец, хоть и не баловал своим вниманием, но обучением не пренебрегал, наняв хороших учителей. Правда, на взгляд сущности, лучше бы он проводил больше времени со своей дочерью, чтобы та не чувствовала себя столь несчастной и потерянной. Только для этой семьи было естественным, что ребенок вместо игр со своими сверстниками, познает мир через призму книг и знаний своих наставников.
Но так было не всегда. Маленькая наследница часто делилась с сущностью воспоминаниями былых лет, когда была жива мама, и отец проводил больше времени вместе с ними. Лири была самой счастливой и жила, окруженная любовью и заботой, пока однажды в доме не поселилось какое-то тягостное напряжение. Как позже выяснилось, к графине кто-то подселил паразита, который вытягивал из нее силы и в итоге разрушил и душу. Как это могло произойти, никто не мог понять. Слуги шептались, что граф намеренно пропустил паразита, чтобы избавиться от жены. Иначе как объяснить то, что самый сильный во всей империи ловец душ позволил в своем же доме поселиться нечисти.
Лири жаловалась сущности на домыслы прислуги, с горящими от возмущения глазенками пересказывая то, что ненароком услышала, стараясь не показывать боль, которую причиняли ей эти слухи. В такие моменты сущность прижимала девочку к себе, убеждая, что то пустое.
Да, девочка должна была вырасти в сильного мага. На уроках рассказывали, что в этом мире мало людей, способных привлечь потустороннюю сущность и контролировать ее, а тех, кто способен так напитать духа своей энергией, что он мог материализоваться – единицы. В пять лет это еще никому не удавалось. По крайней мере, о таких случаях преподаватели не знали, а маленькая Лири хранила свою большую тайну.