Весь сказочный лес и чудное болото гудели-перекликались скандальной новостью: Баба Яга Избушку свою перестраивать решила, мастеров заморских пригласила.
— «Квак-так — воду прям в Избушку тянуть будут? Этак и болото наше засохнет совсем!» — наперебой возмущались лягушки, благоразумно прячась среди болотных кочек.
— «Кукуй его знает, что будет коли Избушке два этажа да балкон приделают, вдруг кукухой поедет!» — переживала за Избушку предсказательница-кукушка, сидевшая на ветке старого колдуна-дуба.
— «Карррнизы ей вместо ставенок резных — караул!» — хрипло надрывался вещий ворон. Он-то понимал, что с приходом в их волшебный лес заморских мастеров из иного мира откроется к ним в сказку путь и для других случайных путешественников. Надежда была, что Леший да Водяной сумеют Бабу Ягу образумить когда она домой от Кощея вернётся.
А в этом время в суровом и неприступном на вид замке Кощея Яга в восхищении изучала новинки параллельного мира, удачно внедренные, при помощи местной магии и сил мастеров-иномирцев, в вековые древние стены. Ее восхищало буквально все: и система «тёплый пол», благодаря которой вечно холодные каменные полы замка теперь приятно и комфортно согревали ноги, и вода, бегущая по трубам прямо в сауну и купель, и бодрящие пузырьки бурлящего джакузи. Приятно удивил и огромный, мрачный когда-то зал, переделанный теперь под сияющий огнями танцпол, бар с барной стойкой и уютные, так и манящие присесть и отдохнуть, зоны отдыха.
Да и сам Кощей теперь меньше всего походил на худого мрачного, вечно закованного в металл злодея: седые космы были заменены на стильную стрижку, клиновидная бородка приобрела форму и была тщательно (волосок к волоску!) уложена, что неожиданно делало его моложе и ярче. И только хищный, прищуренный взгляд из-под густых бровей выдавал темное злодейское прошлое да хищную породу Кощея. Металлический наряд сменился на прямые укороченные снизу портки из плотной ткани синего цвета, на ногах вместо сапог из чертовой кожи теперь красовались легкие белые то ли тапочки, то ли лапти, явно иномирского происхождения. Расстегнутая на три верхних пуговицы рубашка, выпущенная поверх порток, также не походила на привычный наряд Кощея — слишком яркой и легкомысленной была ее расцветка. И лишь массивная серебряная цепь с кулоном в виде черепа с кровавыми рубинами глаз, виднеющаяся в вырезе рубахи, выдавала принадлежность Кощея к волшебному миру, в целом, и злодействам, в частности.
На фоне стиляги-Кощея Яга вдруг в полной мере ощутила свои преклонные года, которые явно отразились на ее внешности. Однако времени на грусть-печаль не оставалось: ремонт-то сам себя не сделает даже по волшебству!
— «Пока о ремонте да мастерах иномирных совет держать будем, а там глядишь — проболтается Кощеюшка о зельях да заклинаниях, через которые в девы модельные, что на журнале заветном, обернуться можно!» — думала Яга, раскладывая на одном из столиков в зоне отдыха привезенные ею схемы и чертежи Избушки. Чего-чего, а тяги к чертежам да механизмам всяким у Кощея было не отнять: он, как малец над новой игрушкой, увлеченно склонился над чертежами, крутил их в разные стороны и что-то бормотал себе под нос.
— «Оставь-ка ты мне эти картинки, сметы и проекты — дело не быстрое, за час не управлюсь. А сама к себе возвращайся, как готово будет — весточку тебе с вороном пошлю или по блюдцу наберу!» — и с этими словами Кощей мягко, но настойчиво проводил Ягу на выход из замка и даже лично в ступу подсадил — уж больно ему не терпелось к чертежам и планам возвратиться!
Да и у Яги пока занятие нашлось — решила она над журналом поколдовать и блюдце с зеркалом попытать на тему «как помолодеть и похорошеть за одну ночь — тысяча и один способ». Кощей-то не зельями волшебными облик сменил, а ученье иномирское освоил, что «тренинг» называется и отдал себя в руки умельцев иномирья, из тех, кто стричь-брить да красоту наводить обучены.
5.
С Избушкой творилось что-то неладное: бревенчатые стены выкручивало и ломило как суставы у измученного артритом старика, дощатые полы вспучило и перекорежило, крыша съехала в неизвестном направлении (причём как в прямом, так и в переносном смысле), кокетливо отделанные резными ставнями окна безобразно вытягивались и обтекали во что-то пластиковое и неживое. Всегда уверенно стоявшая на мощных натренированных веками ногах, Избушка впервые не чувствовала этих самых ног под собой (ну или у себя) — вместо них торчали уродливые переплетения металлических спиц.