Нияз тоже был подавлен воспоминаниями. Но, услышав бабушкин вопрос, он перевел дыхание, потом, повернувшись ко мне, неожиданно улыбнулся:
— Не один, Ирина Васильевна. Я живу с теткой. Масма-апа меня разыскала. Когда горе у меня случилось, она пришла ко мне. В общежитие пришла. «Одна, говорит, я, некуда мне, Нияз, деться». Просто она меня очень жалела. Теперь вместе мы живем.
— Где же? — заинтересовалась бабушка.
— Недалеко от Черевановых в переулке дом стоял заколоченным, с маленьким садом. Ну, Масма-апа разыскала хозяина. У нее сбережения были, всю жизнь на старость копила. Хорошо, что серебром копила, взял этот владелец деньги. Это уже после того, как старик Череванов ее прогнал.
— Как так — прогнал? — возмутилась бабушка, отпуская меня.
— Ну не то что прогнал. Когда она меня проводила в родной кишлак, сидит утром на крылечке, завтрак для хозяина и садовника у нее готов. А Череванов вышел и говорит:
«Ну, говорит, кончилась твоя служба, Масма. Вот тебе жалованье, собирай вещи и ступай».
«Куда идти?»
Растерялась, заплакала. Хозяин подумал, вынул еще денег, дал ей.
«Если, говорит, продукты есть какие, забирай. Мы, говорит, вечером уедем, а ты сейчас уходи».
— Батюшки мои! Всю жизнь служила — и на тебе! — недоумевала бабушка.
Нияз рукой махнул:
— Вы, Ирина Васильевна, одно не забывайте: он — барин, она — прислуга.
— Все равно же дом пустой оставил. Ты говоришь, даже калитку не закрыли!
Тут Нияз посмотрел на бабушку и задумался.
— И правда… Может, со злости, что она меня в кишлак отпустила… Хотя он не знал. Она ему не говорила, куда я ушел.
— И больше ты в тот дом не ходил? — спросил Вася.
— Ходил, когда с теткой вместе поселился, разговорились мы обо всем. Она мне говорит: «Знаешь, Нияз, в семнадцатом году, когда мы все в Келес на лето переезжали, хозяин в городской парк из Байрам-Али землекопов привозил. Потом им деньги заплатили и обратно в Байрам-Али отправили. Что делали, неизвестно, а люди об этом давно говорят.
— Что же они делали, землекопы?
— Не знаю. Когда Масма-апа мне это рассказала, мы с товарищами моими весь парк обошли. Думали, может, ямы какие-нибудь для оружия приготовляли, а потом в тот последний день зарыли. Ну просто не знаем, что и подумать. Ходили по парку, шаг за шагом все рассматривали. Земля везде полынью поросла, кетменем не тронута. Может, просто арыки чистили? Только для чего из Байрам-Али было людей нанимать, когда своих рабочих хватало. Нет, все это слухи… — махнул Нияз рукой. — Пора мне уже, спасибо за угощение, Ирина Васильевна.
— Нет, может быть, вы плохо смотрели! — загорелся Вася. — Может быть, где-то у забора?
— Что ты, везде смотрели.
— Эх, мне бы туда, — твердил свое Вася, но Нияз только улыбнулся ему и стал прощаться.
БОЛЬШЕВИКИ НЕ ПРОЩАЮТ ПРЕДАТЕЛЕЙ
Грустные и задумчивые все трое мы проводили Нияза до калитки и вернулись в дом. Сегодня день был необычайным. Меня даже голоса ребят во дворе не манили. Васе тоже было не по себе. Он уткнулся в книгу и, наверное, забыл про меня.
А я все время думала: достану себе откуда-нибудь большое ружье, найду Осипова и застрелю его. Перед этим я скажу ему: «Предатель, ты убил комиссара и нашего самого лучшего друга Першина». Он, может быть, даже на колени упадет. Но я не дрогну. «Большевики не прощают предателей!» — закричу я.
— Вася, а предателей надо убивать?
— Конечно, надо, — буркнул Вася.
— А Осипова нужно поймать?
— Поймаешь его! Он банк ограбил и удрал в Бухару.
«Ну хорошо, — думала я. — Он ограбил банк и удрал в Бухару. И все? Что же, в сказках говорится, значит, неправда, что есть ковры-самолеты, сапоги-скороходы?»
Я долго раздумывала, как мне быть, как осуществить свой план мести, и даже несколько раз принималась всхлипывать, вспоминая рассказ Нияза. Чтобы отогнать тяжелые мысли, я прихватила кусок вяленой дыни и отправилась гулять во двор. Там были уже новости: во дворе у нас была кухня — маленький покосившийся домик. Хозяйки летом варили обед возле своих крылечек, разжигая огонь между двумя поставленными рядом кирпичами. И сегодня хозяин дома сдал кухню новым жильцам.
Очень важно было знать, есть ли у них дети. Хорошо бы девочка, потому что мальчиков, пожалуй, уж достаточно, а кто из них мог бы хоть немного поиграть со мной в куклы? Галя все время нянчит своего Юрку. И постепенно мысли мои под солнечным небом стали более светлыми, и только что испытанное ощущение горя стало исчезать.
ВОЛОДЬКА-ЛУНАТИК