— Но если я это сделаю, мистер Холмс, то нарушу слово, которое дал моему кузену. А потом, мне придется солгать даме!
— Надеюсь, вы поверите мне, мистер Маклсворт, если я со всей серьезностью скажу вам, что обещания, данного вашему кузену, вы не нарушите и даме вы не солжете. Напротив, выполнив мою просьбу, вы окажете важную услугу как сэру Джеффри Маклсворту, так и, смею сказать, двум нашим странам!
— Что ж, мистер Холмс, — произнес мистер Маклсворт, выпятив подбородок и сделав серьезное лицо, — если вы так считаете, я готов выполнить любые ваши указания.
— Вот и отлично, Маклсворт! — воскликнул Шерлок Холмс, чуть разомкнув рот и по-волчьи обнажив зубы, как бывает, когда зверь видит, что жертва наконец сделалась уязвимой. — Кстати, случалось ли вам в вашей стране слышать о персонаже по прозвищу Маленький Питер, Пти-Пьер, или же Пит-француз?
— Как же, как же! Лет десять назад о нем частенько писали в газетках, гоняющихся за сенсациями, а интерес к нему и посейчас не угас. Родом он из Нового Орлеана, да, Жан-Пьер Фроменталь по прозвищу Пти-Пьер. Весьма занимательная личность. По происхождению отчасти белый, из городка Аркадия под Лос-Анджелесом, отчасти индеец — вроде бы корнями из племени кри. Сильный, привлекательный внешне человек. Прославился изощренными, хорошо продуманными убийствами известных личностей, имевших неосторожность посещать сомнительные заведения определенного рода, какими славится городок Пикаюн. У него была сообщница. Она и завлекала туда мужчин. Фроменталя со временем схватили, но сообщнице удалось скрыться. Ходил слух, что впоследствии она помогла ему бежать. Насколько я помню, мистер Холмс, после этого Фроменталя уже не поймали. Кажется, было в газетах еще и о том, что какая-то женщина его прикончила. А что, неужели вы полагаете, что Фроменталя и сэра Джеффри убила одна и та же преступница?
— В известном смысле да, мистер Маклсворт. Однако же повторюсь, что не хотел бы излагать вам мою теорию, пока не уточню некоторые обстоятельства. Сразу, впрочем, уверю вас, что какая-либо женщина тут ни при чем. Итак, могу ли я надеяться, что вы выполните мою просьбу?
— Положитесь на меня, мистер Холмс. Немедленно иду отправлять телеграмму.
И мистер Маклсворт оставил нас. Я повернулся к Холмсу, предвкушая, что меня просветят в моем неведении, однако же ничего подобного. Он хранил свои выводы при себе, причем с таким непроницаемым лицом, что я не сумел скрыть своего раздражения.
— Ну послушайте же, Холмс! Так не пойдет! Сами сказали, что я помог вам раскрыть тайну, и сами же ничего не рассказываете! Миссис Галлибаста — не убийца, и все-таки вы говорите, что без убийства не обошлось. Моя версия, по которой сэр Джеффри припрятал «Персея», а потом покончил с собой, чтобы не отвечать за свое преступление (что пришлось бы сделать, если бы его объявили банкротом), вроде бы это подтверждает. Почерк сэра Джеффри доказывает, что он — автор писем, из которых мистер Маклсворт узнал, что они в родстве, — сам Маклсворт тут ни при чем, — и вдруг вы заговариваете о каком-то луизианском преступнике по прозвищу Пти-Пьер, и выглядело это так, словно именно он ваш главный подозреваемый, пока мистер Маклсворт не сообщил нам, что того уже нет на свете!
— Не стану спорить, Ватсон, дело весьма запутанное. Но есть надежда, что ночью все встанет на свои места. Да, кстати, вы при револьвере?
— У меня нет привычки ходить с оружием, Холмс.
На это мой друг прошел в другой конец комнаты, достал большую коробку из-под обуви, которую принес сегодня с Бейкер-стрит, и вынул из нее два новеньких револьвера системы «уэбли» и коробку с патронами.
— Это может нам пригодиться сегодня, Ватсон, в целях самозащиты. Мы имеем дело с выдающимся криминальным умом. С преступником терпеливым и дальновидным, который замыслил это дело много лет назад и теперь опасается, что оно может сорваться.
— Вы думаете, миссис Галлибаста в сговоре с ним и предупредит его, когда придет телеграмма?
— Сойдемся на том, Ватсон, что сегодня к нам может быть гость. Вот зачем я поставил «Персея» на подоконник: чтобы тот, кому он знаком, не ошибся окном.
— В мои лета, — проворчал я, — не по чину мне шарады разгадывать, — но все-таки согласился, хоть и неохотно, занять место, которое Холмс мне указал, и, стиснув в руках оружие, приготовился ждать.
Душно и жарко было ничуть не меньше, чем днем, и я как раз думал о том, что следовало одеться полегче и хотя бы стакан воды рядом поставить, когда снизу с улицы донесся странный скребущийся звук. С того места за шторой, где я стоял, я рискнул бросить взгляд в окно и с изумлением увидел человека, который, пренебрегая опасностью быть замеченным, хотя он был ясно виден в желтом свете фонаря, быстро взбирался по ветвям глицинии, оплетающим фасад нашего дома!