Миссис Харпер не обратила внимания на то, что ее перебили, и продолжила:
— Я думаю, он просто приходил в связи с этим ужасным дознанием. Его прислали уточнить твой адрес и все такое прочее, как он сказал. Я все ему про нас рассказала. Он сделал какие-то пометки и, по-моему, остался вполне доволен. Вот и все. Но я подумала, что тебе не помешает об этом знать.
— А, ну если это все… Послушай, мама, если случайно кто-нибудь полиция или кто-то еще — снова придет, пока меня не будет, хотя вряд ли это случится, но ведь никогда ничего нельзя сказать заранее, держи, пожалуйста, при себе то, что я тебе только что сказал, ладно? Я имею в виду про Африку, про Сюзан и про все остальное. Совсем ни к чему, чтобы они совали нос в наши дела, ведь так?
— Да, конечно, дорогой. Никому не скажу. Я сама-то толком ничего не знаю, так что не смогу ничего и рассказать, правда?
Он рассмеялся:
— Ты у меня молодчина, мама. Одно слово — мама! — И он ушел.
Миссис Харпер, вздохнув, принялась прибираться в комнате сына. Она ничего не поняла из того, что ей сказал Фрэнк. Она не верила во все его громкие разговоры про Африку и домик в деревне. Вот уже не один год, как она влачила полупризрачное существование, где единственной реальностью была постоянная необходимость сводить концы с концами, а единственным светом в окошке — любовь к сыну и гордость за него. Миссис Харпер смутно осознавала, что было время, когда жизнь ее протекала легко и комфортно, у нее было свободное время, чтобы предаваться размышлениям и удовольствиям, и цены на товары в магазинах интересовали ее постольку-поскольку. Но сейчас все это ей казалось не более реальным, чем неожиданный оптимизм Фрэнка по поводу будущего. Несбыточные надежды только выбивают из колеи. Но, по крайней мере, одна вещь была реальностью — а именно тот факт, что ее капризный, вечно недовольный сын по какой-то причине снова счастлив и полон надежд. И, не понимая, она нежилась в лучах его радости. В конце концов, в прошлом они разорились по причинам, которые навсегда остались для нее в некотором роде тайной. Так почему бы им не вернуть свое состояние таким же необъяснимым образом? И если цена удачи такова, что ее надо держать в глубочайшем секрете, ну что же, размышляла она, уж эта-то вещь старой женщине по силам держать язык за зубами.
Внезапно ее настроение омрачилось. Миссис Харпер прервала свою работу. Она вдруг обнаружила, что Фрэнк уехал с непарными носками!
Глава 14
ЛОРД ГЕНРИ И ЛОРД БЕРНАРД
Четверг, 19 ноября
Электричка плавно увозила Маллета в направлении Брайтона вместе с толпой возвращающихся домой биржевых маклеров. Разговоры соседей по вагону, похоже, делились поровну между гольфом и делом Баллантайна — последнее рассматривалось исключительно с финансовой точки зрения. Инспектор был приятно удивлен, узнав из их беседы, что каждому из них, благодаря сверхъестественному дару предвидения, удалось «сбросить акции» «Двенадцати апостолов», когда их котировка достигла своего пика. А также, среди прочего, почерпнул любопытную информацию, что комиссар полиции «здорово пролетел» с «Лондон энд империал» и, соответственно, не прилагает особых усилий к тому, чтобы отыскать убийцу финансиста. Правда, у пожилого человека в углу хватило смелости намекнуть о своих сомнениях относительно точности этого высказывания, но его тут же заглушили.
— Факт! — заверил его плотный молодой человек с нахрапистым голосом. Мой знакомый узнал это напрямую от своего дружка, который служит в Скотленд-Ярде.
Тут уж сохранять серьезность Маллету стало трудно, и он поспешно поднял вечернюю газету, чтобы спрятать улыбку.
Полистав газету, он обнаружил, что «Тайна Дейлсфорд-Гарденз», несмотря на трехдневную давность, сохраняет достаточную актуальность, фигурируя в заголовках, хотя свежие сенсации уже и вытеснили ее с первой полосы. Он с интересом прочитал о совершенно мифическом «полицейском прорыве» в Бирмингеме, принесшем, как можно было понять, важные результаты, и только взялся за статью редактора финансово-коммерческого отдела газеты о возможных последствиях ликвидации «Лондон энд империал», которая озадачила его нематематический ум гораздо больше, чем даже счетоводы Реншоу, когда до его слуха долетело и приковало к себе внимание имя, произнесенное все тем же горластым человеком.
— Этим поездом едет Берни Гейвстон, — сообщил он. — Я видел, как Берни садился в соседний вагон.
— Кто? — спросил его сосед.
— Берни — лорд Бернард Гейвстон. Вы знаете, кого я имею в виду?
— О! Да, конечно, — последовал ответ. Потом, уважительно: — Вы его знаете?