Выбрать главу

Роберт Сойер

Жить дальше

Мудрый человек никогда не захочет стать моложе.

Джонатан Свифт (1667–1745)

Сколько бы лет вам было, если бы вы не знали, сколько вам лет?

Лерой «Сэтчел» Пэйдж (1906–1982)

Часть первая

Глава 1

Воскресенье, 2 февраля 2048 года

Это была хорошая жизнь.

Дональд Галифакс оглядывал гостиную скромного дома, в котором они с его женой Сарой жили уже шестьдесят лет, и эта мысль возвращалась к нему снова и снова. О, были в ней взлёты и падения, и падения те казались тогда погружением в адскую бездну — медленное угасание матери, борьба Сары с раком груди, сложные периоды, через которые прошёл их брак — но в целом, сейчас, когда всё уже сказано и сделано, их жизнь выглядела очень даже неплохо.

Когда всё уже сказано и сделано.

Дон покачал головой, но вовсе не от огорчения. Он всегда был реалистом, прагматиком, и знал, что сейчас ему не осталось ничего, кроме как подводить итоги и вспоминать прошлое. Когда тебе восемьдесят семь, ничего другого и не остаётся.

Гостиная была узкой и длинной. Камин был встроен в центр одной из длинных стен, между двух автополяризующихся окон, но он не мог вспомнить, когда в нём последний раз горел настоящий огонь. Разжигать его, а потом убирать стало слишком большой морокой.

На каминной полке стояли фотографии в рамках, в том числе фото Сары и Дона в день их свадьбы в 1988. Она была в белом платье, он — в смокинге, который на самом деле был чёрным, но на фото казался серым — выцвел вместе с остальной фотографией. Другие изображали их сына Карла ещё малышом, а рядом — его же в день выпуска из бизнес-школы Мак-Гилла [1], а также их дочь Эмили: на одной ей было двадцать лет, на другой, уже голографической — за сорок. Было здесь и несколько голографий внуков.

Также несколько наград: пара маленьких, которые Дон получил на соревнованиях по скрэбблу, и здоровая, полученная Сарой от Международного Астрономического Союза. Он не смог вспомнить точно, что на ней написано, поэтому, осторожно ступая, подковылял поближе и прочитал:

САРЕ ГАЛИФАКС

КОТОРАЯ ДОГАДАЛАСЬ

1 марта 2010

Он кивнул, вспоминая, как горд был он в тот день, хотя её слава ненадолго перевернула их жизнь вверх дном.

Над каминной полкой был установлен магнифотовый телевизор экран, и когда они ничего не смотрели, на нём показывалось время угловатыми красными цифрами футовой высоты — чтобы Сара могла их разглядеть с другого края комнаты. Как она часто язвила, ей очень повезло, что она в своё время не стала оптическимастрономом. Сейчас на экране было 15:17. На глазах Дона зажглись остальные сегменты последней цифры, и стало 15:18. Празднество было назначено на 15:00, но пока ещё никто не явился, и Сара тоже ещё была наверху, занимаясь последними приготовлениями.

Дон поклялся себе быть терпимее с внуками. Он никогда не собирался на них ворчать, но почему-то всегда так выходило: в его возрасте постоянно что-то болит, и характера это не улучшает.

Он услышал, как открывается дверь. Дом знал биометрию его детей, и они всегда входили, не звоня в дверь. На одном краю гостиной была короткая лестница, ведущая к входной двери, на другом — лестница побольше, ведущая к спальням. Дон подковылял к той, что вела наверх.

— Сара! — крикнул он. — Они пришли!

После этого он перешёл на другой край комнаты; каждый шаг отдавался крошечным уколом боли. Никто ещё не появился — это Торонто, а на дворе февраль, и, глобальное потепление или нет, а всё равно нужно снять с себя и куртку, и ботинки. Ещё не дойдя до лестницы, он определил по голосам, что явилась команда Карла.

Он оглядел их, стоя наверху лестницы, и не смог сдержать улыбки. Его сын, его невестка, его внук и его внучка — часть его бессмертия.

Карл изогнулся так, что у Дона едва не заболела спина от одного вида, стягивая с ноги ботинок. Под таким углом Дону была ясно видна довольна большая плешь на макушке сына — избавиться от неё было бы проще простого, будь Карл тщеславен, однако ни Дона, ни его сына, которому уже стукнуло сорок четыре, нельзя было в этом упрекнуть.

Анджела, светловолосая жена Карла, была на десять лет младше мужа. Она стягивала ботинки с малышки Кэсси, которая сидела на одной из ступенек лестницы. Кэсси, не принимавшая в процессе активного участия, взглянула наверх и увидела Дона. Её круглое личико расплылось в широчайшей улыбке.

— Дедушка!

Он помахал ей. Закончив разоблачаться, все поднялись в гостиную. Проходя мимо с прямоугольной коробкой для торта, Анджела чмокнула его в щёку. Двенадцатилетний Перси был следующим, за ним шесть ступенек одолела Кэсси, цепляясь за перила, до которых она едва могла дотянуться.

Дон нагнулся к ней, ощутив, как закололо в спине. Ему хотелось взять Кэсси на руки, но это было невозможно. Он ограничился тем, что позволил ей обхватить себя крошечными ручками за шею и обнять. Кэсси не понимала, что делает ему больно, и он терпел, пока она его не отпустила. После этого она кинулась в гостиную и ускакала следом за матерью на кухню. Дон посмотрел ей вслед и заметил, как со второго этажа спускается по лестнице Сара, по одной ступеньке за раз, придерживаясь за перила обеими руками.

К тому времени, как она добралась до нижней ступеньки, Дон услышал, как дверь отрывается вновь. Явилась его дочь Эмили — разведена, без детей. Вскоре все сгрудились в гостиной. При нормальных обстоятельствах Дон благодаря кохлеарным имплантам слышал вполне хорошо, однако сейчас он с трудом различал реплики отдельных диалогов на фоне заполнившего комнату гомона. И всё же это была его семья, в полном составе. И он был рад этому, только вот…

Только вот этот раз мог быть последним. Всего шесть недель назад они собирались у Карла в Эйджаксе [2]на Рождество. Обычно его дети и внуки собрались бы вместе только на следующее Рождество, но…

Но ты не можешь полагаться на то, что дотянешь до следующего Рождества; не в этом возрасте.

Нет; ему не следует об этом думать. Сегодня праздник, торжество. Надо веселиться, и…

И вдруг у него в руках оказался фужер с шампанским. Эмили кружила по комнате, раздавая фужеры взрослым, а Карл разливал детям сок в пластмассовые стаканы.

— Папа, встань рядом с мамой, — сказал Карл. Дон сделал, как просили, проковыляв к Саре на другой край комнаты. Она не стояла — не могла подолгу стоять — а сидела в старом «Сибарите», чудовищных размеров мягком кресле с откидной спинкой. Ни он, ни она больше не раскладывали это кресло, хотя внуки любили возиться с его механизмом. Он встал рядом с Сарой, поглядел сверху на её редеющие белоснежные волосы. Она, насколько смогла, изогнула шею, чтобы бросить взгляд на него, и улыбка пересекла её лицо — ещё одна линия на ландшафте из трещин и складок.

— Всем внимание! — крикнул Карл. Он был старшим из детей Сары и Дона и всегда верховодил. — Минуточку внимания, пожалуйста! — Разговоры и смех быстро стихли, и под взглядом Дона Карл поднял свой фужер с шампанским. — Я хочу предложить тост. За маму и папу, в шестидесятую годовщину их свадьбы!

Все взрослые подняли свои фужеры, и через секунду дети последовали их примеру стаканами с соком.

— За Дона и Сару! — сказала Эмили, а Перси добавил: — За бабушку и дедушку!

Дон отхлебнул немного шампанского — первый алкоголь с Нового года. Он отметил, что рука дрожит больше, чем обычно: не от возраста — от чувств.

— Ну, папа, что скажешь? — спросил Карл. Он улыбался от уха до уха. Эмили снимала всё на датакомм. — Прошёл бы ты через всё это ещё раз?

Вопрос задал Карл, но ответ Дона предназначался Саре. Он поставил свой фужер на маленький чайный столик рядом с её креслом, потом тяжело и болезненно опустился на одно колено, чтобы его глаза оказались на одном уровне с глазами сидящей жены. Он взял её за руку, ощутив тонкую, почти прозрачную кожу, натянутую на вздувшиеся суставы, и заглянул в бледно-голубые глаза.

вернуться

1

Престижный университет в Монреале.

вернуться

2

Город неподалёку от Торонто.