Михаил никак не отреагировал на эту похвалу; лицо его оставалось непроницаемым и спокойным, словно деревянная маска северного идола. Тем временем Прелясковский налил себе спирта, отрезал копченой птицы и вопросительно взглянул на хозяина – мол, а что же ты?
– Не пью с утра, – спокойным басом ответил тот. – Ты же меня знаешь.
– Да ты и по вечерам не пьешь, здоровье бережешь, – снисходительно улыбнулся правоохранитель и немедленно выпил. – Ладно, догадываешься, зачем я к тебе?
– Никак нет, гражданин начальник.
– Да брось ты, Миша, ты ведь уже не на зоне. Вольный человек второй год! – Подумав, мент налил себе еще спирта. – Ты что – вообще не знаешь, что в Февральске произошло?
– А что там произошло?
– Гражданин Каратаев, вот скажи мне, как профессиональный охотник: ты с амурскими тиграми когда-нибудь сталкивался?
– Следы в тайге иногда вижу, – по размышлении ответил Каратаев, прикидывая, с чего это вдруг мент заинтересовался амурскими тиграми. – Царапины от когтей на древесной коре тоже пару раз замечал. Три или четыре раза приходилось и вживую встречаться. Издали, правда. Но стрелять как-то не случалось: ты ведь сам знаешь, что они в Красную книгу занесены.
– Боюсь, скоро нас, белых людей, надо будет в Красную книгу заносить! – засокрушался полицейский капитан. – По крайней мере тут, на Дальнем Востоке. Мало того что народ отсюда в Центральную Россию бежит, так еще и полосатый убийца объявился!
– Тигр-людоед? – недоверчиво прищурился охотник.
– Вот-вот.
– А откуда известно, что он людоед?
Прелясковский деловито допил спирт, зажевал малосольной рыбой, вновь заинтересованно взглянул на бутыль.
– Ты Дюню Ушастого знал?
– А кто это?
– Бомж, из опущенных, бутылки по всему Февральску собирал, а жил в заброшенном вагончике за помойкой. Да видел ты его сто раз, морда у того Дюни как печеное яблоко!
– Я с подобной публикой не дружу, – равнодушно напомнил охотник.
– А мне по должности как раз и положено дружить с гражданами разной степени маргинальности. И не только с охотниками, но и с бомжами. Короче, нашли вчера этого Дюню на окраине поселка, рядом с помойкой. То есть уже не самого Дюню, а то, что от него осталось. Сто процентов тигр, больше некому. Вот, взгляни, – Прелясковский протянул собеседнику пачку оперативных фотографий.
Каратаев спокойно перетасовал страшные снимки с окровавленными останками несчастного бомжа. Ни один мускул не дрогнул на лице охотника: за свою жизнь он и не на такое насмотрелся. Одна отдельная фотография с отпечатком огромной лапы в снегу сразу же привлекла внимание Миши.
– Это действительно тигр, – спокойно подтвердил промысловик-таежник. – И судя по всему, матерый. Скорее всего, самец. И что теперь?
– Как ты уже понял, сожрал этот тигр нашего Дюню без хлеба и соли, только голова да кости остались. Уж если этот зверь хоть раз человечины попробовал – то наверняка захочет еще раз.
– Тигры – они такие, – степенно согласился таежный охотник. – Обычно людоедами становятся или старые, или больные, или раненые животные, которые не могут или не хотят охотиться. Ведь человек – всегда легкая добыча! Да и люди в тайге обычно ведут себя очень беспечно. Ладно. А от меня что требуется? Ведь ты тут начальство, да и табельное оружие тебе по закону положено! Вот и охоться на своего людоеда!
– Из пистолета тигра не убить. К тому же его в тайге еще и найти надо. У нас на весь Февральск ты, Миша, – единственный профессиональный охотник-промысловик. Лучше тебя на сто верст вокруг никто не стреляет. Я бы даже сказал, что ты – единственный человек, который может найти на этого людоеда управу, – неуклюже подольстил мент и демагогически обобщил: – И вообще наши органы правопорядка всегда были сильны поддержкой честных граждан. Так что, если попадется тебе этот жуткий зверь, – стреляй сразу! А еще лучше – иди в тайгу и ищи его. Или капканы какие-нибудь поставь. Договорились?
– А ты меня потом в свою ментуру закроешь, – спокойно возразил Миша Каратаев. – Мол, нарушение правил охоты, злостное браконьерство, промысел зверя, занесенного в Красную книгу… Знаю я тебя!
При этих словах собеседника Прелясковский почему-то разнервничался, да так сильно, что сразу же налил себе еще спирта.
– Да ведь ты в тайге один будешь, без свидетелей! Пойми: вчера это чудовище бомжа схавало, сегодня – меня… или кого-нибудь из моих родных. А завтра – тебя!
– А вот меня оно точно не схавает! – успокоил охотник-промысловик. – Я-то таежные законы знаю!